Я быстро вытащил из кармана свежеэкспроприированный камень и
схватил Захара за плечо.
— Как включать эту хреновину? — прошипел я.
— Дай! — пискнул Захар.
Схватив амулет, он крепко сжал его и, видимо, зарядил — камень
на миг вспыхнул. Потом Захар кинулся к столу, от стола — к лежаку,
от лежака — к печке. Я его вполне понимал. Прикинуться тумбочкой —
не штука, штука — поставить эту тумбочку так, чтобы та
страхолюдина, что шагает снаружи, об неё не споткнулась.
Шаги приближались. Стало слышно ворчание, напоминающее рёв
медведя. Господи, как это чудище сюда поместится-то?!
С печи доносились стоны и всхлипы. Кажется, женщина в принципе
не очень хорошо себя чувствовала, а тут ещё мы — нарисовались, не
сотрёшь.
— Давай сюда! — Я втолкнул Захара в закуток между печкой и
стеной. — Колдуй!
И Захар сколдовал.
Для меня лично почти ничего не изменилось, только перед глазами
всё маревом подёрнулось. Как будто кто-то натянул передо мной
тонкую целлофановую плёнку.
— Не дыши! — попросил Захар шёпотом.
— Не трясись, — выдвинул я встречное предложение. — За версту
слышно, как у тебя коленки стучат. И сердце колотится, как у
зайца.
В дополнение к перечисленному Захар скрипнул зубами. Но потом
таки сумел взять себя в руки. Как раз вовремя.
Дверь распахнулась, и на нас подуло холодным ветром. Мгновение —
и дверь захлопнулась.
— Человечьим духом пахнет! — прогрохотал голос. — Кто здесь?
Сюр разрастался. Теперь в доме переговаривались двое невидимок.
А до кучи и мы с Захаром были невидимыми. Коли уж нас сразу не
заметили. Н-да. Попал в дурдом — не выделяйся.
— Мальчишек двое заходили, — простонала с печи невидимая
женщина. — Уж я их прогнала.
— А на что ж ты их прогнала, когда я их сюда гнал?! —
рассвирепел невидимый мужик.
— А я знала? — Голос женщины окреп. — Ты мне разве говоришь
чего? Завсегда только рявкнешь — и уходишь! А мне зачем они
тут?
— Дура ж ты после этого!
— Может, и дура, да не такая, как ты.
— Это ты о чём заговорила?
— А думаешь, не знаю, как ты с той бабой жил?
— Ты не понимаешь! Это для дела!
— Видала я ваше дело. Тьфу! Срам!
Тут, видимо, мужику стало нечем крыть, и он замолчал надолго.
Скрипнул лежак. Послышался вздох. С печи тем временем продолжали
доноситься сдержанные стоны. Глядя на Захара, я подумал, что парень
сейчас тронется умом. Окончательно и бесповоротно.