– Нариэн, – навстречу выплыла сияющая счастьем Ронна, по обыкновению в желтом роскошном платье, и внезапно повисла на моих плечах.
Я сжал ее руки перед собой, но сил не хватило оттолкнуть подальше. Болевой шок от прикосновения к Мэйлиссе, к запретному плоду, до сих пор выкручивал мышцы, отдавался острой болью в челюсти и мутил под горлом горечью.
Пользуясь моей слабостью, девушка полезла целоваться. Хоть я и пытался отвернуться, чужие губы скользнули по коже, язык потерся о зубы, пытаясь проникнуть в рот.
Я зашипел от неприязни и увернулся.
– Я так скучала, – лепетала Ронна. – Знала, что ты с этой малявкой ненадолго, что придумаешь, как избавиться от нее. Теперь ее сила – твоя? Правда?
Слабо потянул магичку за руки и отстранился. Меня качало: бессонница, частое пополнение оборотной силы Мэй, что будоражила кровь, а потом еще и нарушение блока – все играло со мной злую шутку. Я сейчас мог разве что согнуться пополам и сипло прокричать в воздух, что устал, но лишь стиснул зубы и снова отвернулся от наглости бывшей.
Неужели не видит, что я к ней равнодушен?
– Ронна, не нужно, – остановил ее, мягко отодвинул, но бывшая настаивала, рвалась в бой, липла к губам, висла на мне, как больная.
– Хочу тебя, Нари… – возбужденно шептала в ухо. – Ты же мой, я тебя никому теперь не отдам.
– Не твой, – тихо проговорил и отодвинулся, а когда девушка снова попыталась рвануть ко мне, выставил слабый блок. Этого хватило, чтобы ее шокировать. Синяя крошка магии окропила желтое платье некрасивыми пятнами.
– Меня? Блоком? Нариэн! – она истерично вскинула руки, сверкнув граненым рианцем в кольце, и топнула ногой. – Так это не фиктивное обручение было? Ты на самом деле влюбился? – светло-желтые глаза Ронны сузились до щелок, а губы изогнулись в неровную линию. – А теперь она на тебя и не смотрит? – усмехнулась. – Бедненький. Так я утешу, Нари, – двинулась ко мне, но я повернул ладонь и раскрыл пальцы, угрожая ее ударить блоком снова.
– Не подходи, Ронна, – тихо, еле проговорил. Силы после нарушения обета ушли до уровня пустоты, но девица ведь этого не знает.
– Будешь верность хранить мерзавке из вражеской страны, серьезно? – засмеялась она более открыто. – Пять лет? – бровки-домики взлетели вверх.
– Да хоть вечность, – выдавил я, – не твое дело. И не ляпай языком о силе Мэй, потому что великий папочка архимаг не замолвит за тебя словечко, если я разозлюсь.