— Да, я понимаю. Но в такой ситуации важнее выжить, чем сохранить имущество. Если люди начнут паниковать, могут натворить дел. Нам нужно быть готовыми к любым поворотам.
Я скривилась, а охранник поняв мое состояние предложил другой вариант.
— Значит, сидим и ждем. У тебя аптечка большая, может, кому помощь сможем оказать. Других вариантов нет, — сказал он, и в его голосе звучала решимость, смешанная с беспокойством. Мы оба понимали, что время работает против нас.
Внезапно, как будто в ответ на наше ожидание, асфальт между нами и соседней высоткой вспучился и начал обваливаться, образуя расщелину. Люди начали паниковать, разбегаясь в разные стороны, их крики смешивались с гулом обрушивающегося камня. Машины, стоявшие на пути движения обвала, проваливались, цепляя за собой водителей и пассажиров, которые не успевали выбраться.
На наших глазах, в считанные секунды, погибло еще с десяток человек, а расщелина росла, угрожая поглотить всё на своем пути. Мы стояли и смотрели на этот ужас, не в силах пошевелиться. Это не война или террор. Нет. Это что-то пострашнее, так как не контролируется никем. Чувство безысходности охватило нас, и в голове крутились мысли о том, как быстро может измениться жизнь, как легко можно потерять всё.
— Мы должны уходить отсюда, — наконец произнес Макс, его голос звучал хрипло от страха. Я кивнула, осознавая, что оставаться здесь — значит подвергать себя еще большей опасности.
Сейчас.
Маленькими перебежками, словно прячущаяся от невидимого врага, я двигалась к торговому центру. За его бетонными стенами простиралась магистраль ведущая к выезду из города, — которую мне необходимо будет пересечь. Велосипед — вот что мне нужно. Если удастся найти хоть один, я смогу преодолеть приличное расстояние, не привлекая лишнего внимания. Лошадь тоже была бы неплохим вариантом, и даже зная расположение всех ближайших конюшен, я сомневалась, что за это время хоть одна из них выжила. А если и выжила, то вряд ли осталась в стойле дожидаться меня — скорее всего, она уже давно сбежала на свободу и где-то пасется, на вольных хлебах.
Всё вокруг напоминало заброшенный спектакль: когда-то яркие витрины теперь были разбиты в дребезги. И даже зная, что каждый шаг может стать последним, намерена продолжать путь. Я не искала спасения — я искала свободу. И если за углом будет ждать смерть, я предпочла бы встретиться с ней лицом к лицу, чем остаться в этом заброшенном кошмаре, где каждый день был словно повторением предыдущего, а надежда — лишь блеклый призрак, бродящий по пустым улицам.