—
Мало ли кто чего должен, — подхватил я. — Мне один менеджер в
России вообще сказал, дескать, боец — это гора накачанных мышц,
чего ему будет, он даже толком не устает. Я думал, у вас здесь дела
обстоят несколько по-другому.
— А,
все то же самое, — махнул рукой Грейси. — В основном всех
интересуют только бабки, а бойцы… вот как тебе этот твой знакомый
сказал: «А чего с ним случится — это же машина». Но ведь даже за
машиной, чтобы она служила долго и бесперебойно, нужен серьезный
уход. А вообще-то боец — и не машина вовсе, а человек! И главное —
никакой знаменитый спортсмен никаким своим авторитетом это
переломить пока не может. Ну то есть себе он может затребовать
отдельные условия, если статус позволяет, а так, чтобы вообще, для
всех…
— Ну
тогда ведь нам и нужно начинать с малого, — подхватил я. — Вот у
нас сейчас как раз появилась возможность на своем турнире ввести
новые нормы. А там, глядишь, если мы прогремим, то и дальше
потихоньку начнет получаться.
Семён, услышав, что разговор идёт на тему, о
которой он имел самое смутное представление, в него не влезал,
переводя взгляд то на меня, то на Грейси. Сам же Грейси задумчиво
кивал, размышляя, казалось, о чем-то своем. Наконец он
встрепенулся, как бы вспомнив, где и зачем он находится.
— Ну
что ж, — подытожил Ройс. — В целом я твой план одобряю. Если ты и с
инвентарем разберёшься так же лихо, как и с составом бойцов, то все
будет очень круто, — заявил Ройс.
— Не
волнуйся, — заверил его я. — Для меня этот турнир так же важен, как
и для тебя. Уж кто-то, а я-то точно выложусь на все сто!
Грейси улыбнулся и протянул мне руку, давая
понять, что аудиенция окончена. Мы с Семёном попрощались с Ройсом и
вышли из кабинета.
—
Как все здорово само складывается, — Сёма аж подпрыгнул на ходу от
радости. — Даже Грейси идёт на все наши условия!
—
Ну, во-первых, складывается оно не то чтобы прямо само, — мягко
напомнил ему я. — Я, например, для этого прикладываю довольно много
усилий, если ты не заметил. А во-вторых, Грейси идёт на наши
условия, потому что как профессионал понимает их справедливость. Мы
же не просим ящик двадцатилетнего коньяка и толпу распутных девиц
каждый вечер. Каждое наше условие обосновано, это поймет любой, кто
хоть в какой-то степени сталкивался с миром единоборств.