— А в колбасе — какие-то травы вместе с кровью? — осенило
меня.
— Дикий чеснок, горечавка… — стал перечислять Ичин.
Я покивал. Похоже, кровь и травы создавали какую-то особенно
убойную смесь, очень полезную для зверей. Просто до меня никому и в
голову не приходило, прикармливать волков колбасой из драконьей
крови.
Драконы и без того были редкой добычей. Но сама по себе их кровь
такого сильного действия на волков не оказывала. Сырая. И только
отведав драконьей крови, сваренной с травами, звери чего-то там
себе понимали. Но что именно?
— А не заболеют волки от колбасы? Там всё-таки ещё мука и соль?
— спросил я.
— Ну, разве что ушастая морда треснет? — предположил Майман.
Подошёл Чиен и уставился на меня. Видно ждал, что из юрты Шасти
я выйду уже похожим на Незура.
Но мне не хотелось так рано будить девушку. Я решил, что успею,
если выйду после завтрака. Нагружу горшками с ядом Мавика, и мы с
ним в полдня доберёмся до города.
Не отвяжется он от меня, факт. Да и не тащить же всё на
себе?
Подошёл Ойгон, Ичин объяснил ему задачу.
— А где Темир? — спросил я, оглядываясь.
— Однако, в дозоре ещё, — сказал Ойгон. — А зачем он тебе? Ты же
один в город собрался?
— Я хочу, чтобы он тоже был у меня в отряде.
Лицо Ойгона вытянулось.
— Два брата вместе — плохой отряд, сказал он. — Один брат будет
другому поблажки делать, не хорошо это.
— Пусть только попробует, — пообещал я. — И Истэчи надо
взять.
— А этого-то зачем? — совсем растерялся Ойгон. — Он меч держать
не умеет толком!
— Зато руки у него золотые. И голова!
Словно бы споря со мной, от хозяйственной юрты донеслись
душераздирающее блеяние ездовых птиц и крики толстяка Шонка:
— Ой! Ой, моя голова!
— Вон он, твой злоторукий! — фыркнул Ойгон. — Птиц пугает! И
башку твоему интенданту разбил!
Я обернулся в сторону юрты, и вовремя. Истэчи как раз проломился
через ограду, пытаясь поймать птицу-верблюда.
Одуревшая от ужаса птица тащила за собой громыхающую волокушу,
снабжённую колесом на манер тачки.
Выпучив глаза и непрерывно блея, несчастная верблюдь неслась на
нас. А сзади бежали с криками Истэчи и толстяк Шонк.
Только кричали они разное.
— Ни хрена! Поехали! — орал Истэчи.
— Эрлика на тебя нет! О, моя голова! — вторил ему толстяк.
На лбу у него синела здоровенная шишка.
Главный колдун Шудур мрачно созерцал пиалу с горячим
тёмно-багровым зельем. От зелья несло тухлятиной, и островками
плавала неаппетитная пена.