Развод. Мой маленький секрет - страница 3

— Кать, я сегодня не приеду, — говорит муж глухим, сдавленным голосом, — Прости, но ресторан и наш отдых придётся перенести… Меня словно бы кипятком окатили. — Марк, где ты? С тобой всё нормально? Сипло выдавливаю из себя и в ужасе замолкаю, страшась услышать его ответ. Разыгравшееся воображение уже рисует страшные сцены аварии. — Я в аэропорт еду. На рейс уже зарегестрировался. Через полтора часа вылет. — Какой вылет, Марк? Куда? Объясни же наконец, что происходит?! — Мама… — Что с ней? — Точно пока не знаю. Час назад тёть Валя позвонила. Плакала в трубку. Сказала, что мама в больнице. Сердце. — Господи! Когда это произошло? — Она говорит, что мама с самого утра себя неважно чувствовала. А в обед, когда они кушать сели, у мамы, прямо за столом, приступ случился. Хорошо ещё, что тётка в отпуске – рядом была, смогла сразу скорую вызвать. — Ужас какой! Вероника Семёновна в сознании? — Сейчас да. Но, по словам тети Вали, очень слаба. Состояние стабильно плохое. Врачи не позволяют ей пользоваться телефоном, так что созвониться с ней я не могу. Тётка говорит, что мама, как в себя пришла, так сразу меня звать стала… Кать, я должен лететь. Понимаешь? Это моя мать и она сейчас очень во мне нуждается. — Конечно, Марк! О чём речь?!Слушай, а давай я в аэропорт подъеду? Провожу тебя. — Спасибо, Котёнок, но в этом нет никакого смысла. Мне будет не до того – я кое-как на рейс успеваю. Билет в последний момент взял. — Ой, а может быть я тогда завтра к вам прилечу? — Нет, Катюш, не нужно. Ты же знаешь маму... Ни к чему ей сейчас нервничать. Всё, малыш, мне ещё с Эдуардом переговорить нужно. Ты не переживай. Столик в ресторане я не отменял. Бронь сдвинул на два часа. Сходи, развейся. Вон, Маринку свою позови. Посидите, пощебечите. День рождения всё-таки… А я тебе завтра напишу, как что-то более-менее прояснится. Муж похоже совсем забыл, что Марина на месяц во Владивосток улетела. А ведь я ему про это рассказывала. И мне казалось, что, на тот момент, он меня внимательно слушал... «Ох, Катя, Катя! Нашла же ты время обижаться! Марку сейчас ну совсем не до Марины. Ты только представь, каково ему! Да он же с ума сходит от волнения за маму!» — откликается голос совести. — Да какой ресторан, Марк?! В этой-то ситуации! — Обыкновенный. Я настаиваю. Считай, что это мой подарок. Обижусь, если не примешь. Ну а с поездкой – сама понимаешь… По путевкам я возврат оформил. Правда сказали, что только тридцать процентов от суммы вернут, но сейчас не до подсчета потерянных средств. — Да, конечно… — Катюш, ты сильно не расстраивайся. Знаю, как ты этой поездки ждала. Обещаю, что как только с мамой всё утрясётся, мы обязательно туда поедем. Всё, пока, малыш! Целую. Ноги совсем не держат. Обессилено опускаюсь на пуфик и минут десять тупо пялюсь на потухший экран мобильного. Вот тебе и съездили в отпуск, вот тебе и отпраздновали. Несмотря на заверения Марка понимаю, что в этом году Доминиканы уже не будет. Я же отпуск на работе под эту, несостоявшуюся поездку, подгадывала… В душе самые противоречивые эмоции бушуют. С одной стороны я очень сочувствую Веронике Семеновне и Марку, с другой – меня больно резануло то, как муж прореагировал на моё предложение прилететь к ним в Новосибирск. «Ты же знаешь мою маму…» Знаю ли? Ещё как! Но… После его слов я себя человеком второго сорта почувствовала. Будто бы они чёткую линию провели. С одной стороны – «уважаемые люди из высшего общества», а с другой — я, «дворняжка безродная». Несмотря на всю трагичность положения Вероники Семеновны, на меня такая злость накатывает, что хочется выть зверем, рвать и крушить всё на своём пути, дать вылиться накопившейся многолетней обиде и наконец-то очиститься от оскомины унижений и необоснованного презрения. Да, я из небогатой семьи, да, из провинции, но мне абсолютно нечего стыдиться и я ничем не заслужила подобного обращения! Я искренне люблю Марка. Уж за эти-то годы, что мы вместе, его мать могла бы это понять. И к родителям мужа я всегда относилась с большим уважением и почтением. Но даже теперь, спустя семь лет как мы с Марком женаты, свекровь всё никак не может успокоиться и продолжает считать меня расчетливой охотницей за состоянием семейства Поплавских. Было проще, пока был жив Николай Владимирович. Он ко мне относился с большим теплом и как мог ограждал от нападок супруги. Но моего защитника и любимого свёкра уже три года как нет в живых… «Не грусти, Златовласка, — звучит в голове знакомый бархатный баритон, — Всё проходит, и это пройдёт. Прорвёмся. Где наша не пропадала!» При воспоминании о свёкре слёзы на глаза наворачиваются. Судорожно вздыхаю, стирая с лица набежавшую влагу. На ладонях чёрные разводы от потекшей туши остаются. Стягиваю сапоги и плетусь в ванную умываться. Ох, не таким я себе этот день представляла. Совсем не таким! Пока удаляю безнадёжно испорченный размазавшийся макияж бесконтрольно уношусь в прошлое. В тот волшебный день, когда я впервые встретилась с Марком. В тот день, когда впервые в жизни по-настоящему влюбилась. В тот день, когда моё сердце ёкнуло и навсегда попало во власть самого чудесного и обожаемого мужчины во всей вселенной…