Он выругался, чувствуя, как в ладонь впиваются какие-то осколки.
– Не-е-ет... – протянул он. – Твою ж химер-ру...
Блокатор Андэ. Он умудрился раздавить его своей ладонью. И теперь микроскопические зеленые капли растекались по его коже, смешиваясь с кровью.
– Яль! Бежим! – Пэтрис кивнул ему, а он, борясь с ужасным нарастающим головокружением, кинулся за ним.
– Эта гадость попала на меня! Ее было очень-очень мало, но эффект она, похоже, дала... – тихо сказал Яль. – Уходи... Я вас только задержу...
– Перемещающие камни у тебя?
Яль кивнул.
– Да.
В Академии было множество различных схем защиты. А еще такое количество людей и нелюдей, что отследить, кто именно перешел при помощи артефактов-порталов будет невозможно.
Дождавшись, когда Пэтрис вместе с освобожденным пленником скроются из виду, мужчина достал перемещающие камни. Сжал один из них в руках.
– Maeshtee eri Akademis, – произнес он, хотя это было больше похоже на вырвавшийся каркающий стон.
Вспыхнул яркий круг под ногами. Яль-Таэр вступил в него, чувствуя, как его тело на мгновение будто бы перестает существовать, а потом собирается заново.
Он выдохнул. Его комната. Его кровать, на которую можно лечь, закрыть глаза и хоть немного избавиться от той боли, которая раздирала его тело. Боги! Он соприкоснулся лишь с каплями блокатора. Каково же тем, кто получает полноценную дозу?
Ответа он не знал. Новый спазм скрутил тело, и Яль глухо застонал. Попытался потянуться к магии, которую бережно хранил, чтобы расколдовать невесту из картины, но не смог этого сделать.
Это принесло ему новые мучения. Он – монстр... Нужно было спланировать все лучше. Линдсэй оказалась в ловушке по его вине. И сколько это продлится, неизвестно.
Линда
Когда проснулась, то поняла, что все еще нахожусь в картине. Все тот же дурацкий, уже опостылевший фонтан, все та же невозможность куда-то выйти. И тот же кабинет за плотной завесой.
В животе заурчало. Интересно, авторы этого “шыдевра” вообще догадываются, что я тут как бы живая? Или нет? И что видят они, с той, своей стороны?
Когда дверь распахнулась, я снова могла лицезреть чьи-то ноги ровно до середины бедра. После, когда вошедший мужчина присел на корточки и внимательно посмотрел на картину, и его самого. Тот самый красавчик--блондин... Выглядел он, если честно, уставшим. Может, заболел? Кожа была слишком бледной, а под глазами пролегли синяки.