***
Яль-Таэр
Яль-Таэр Наэрин как раз вышел из душа, полотенцем вытирая свои длинные светлые волосы, которые доставали ему почти что до поясницы. После переоделся в темную шелковую пижаму. Он собирался немного почитать перед сном и зажег магический светлячок над кроватью, вместо большой люстры со свечами под потолком, и теперь в комнате царил уютный полумрак. К облегчению его магический резерв хоть и медленно, но восстанавливался. С ним все же Яль чувствовал себя намного спокойнее.
Взяв книгу с полки, он задумчиво прочитал название и усмехнулся. Нет. Ему не хочется ничего читать. Он просто не в состоянии. Все равно в мысли лезет настойчивый образ Линдсэй. Как она там? Спит в нарисованном шатре? Или снова пишет эти свои бунтарские записки?
Мужчина улыбнулся, а после вдруг поморщился от боли. Запястье словно каленым железом обожгло. Там, где навеки остался связующий его с невестой шрам.
– Черт, кому понадобилось, а?! – рыкнул Яль-Таэр, понимая только одно – с невестой что-то случилось.
Наплевав на то, что все еще с влажными волосами и в пижаме, мужчина помчался к собственному кабинету, и уже за несколько метров до двери понял, что произошло.
– Стоять! – крикнул мужчина, но, понимая, что его окрик лишь подстегнул похитителей, использовал те крохи магии, что все же успели восстановиться.
Незадачливых воров накрыло магической сетью и те, с руганью, попадали друг на друга.
– Профессор Наэрин, простите! – раздалось жалобное из-под сетки.
– Так-так... Кто тут у нас? – тягуче нараспев произнес Яль-Таэр, и эта интонация его не принесла попавшимся адептам облегчения – профессор был в ярости.
– Простите, мы случайно! Мы не хотели! Просто Форки сказал, что у вас заколдованная картина, и мы поспорили... И решили...
– Что можете меня обокрасть?!
Он чуть дернул сетку, и студенты внутри завопили, ужаленные магией.
– Нет, но мы не виноваты, мы...
– Всем предупреждение! У кого их три, надеюсь, вы знаете, что за этим последует отчисление.
Яль больше не церемонился ни с кем. Разобравшись со студентами, он взглянул на картину. Линдсэй замерла на ней с явно испуганным выражением на лице. Словно стараясь ее успокоить, мужчина протянул руку, осторожно касаясь пальцами ее лица.
– Прости. Больше я тебя одну не оставлю, – сказал он, бережно подхватывая творение Пэтриса и унося его в свои покои.