— Понял.
Наблюдать за тем, как кто-то работает — одно удовольствие. А когда ты этим кем-то можешь ещё и командовать — двойное.
— Не наматывай так плотно. Некрасиво же.
— Вот так? — Виктор сдвинул обвивающий ограждение провод в сторону, увеличивая расстояние между витками.
— Так слишком далеко. Вот… да… нет… Да ты издеваешься!
Я подскочила к парню и, положив ладонь на его руку, сдвинула её вместе с гирляндой.
— Вот так. И дальше с таким же шагом. Разве так трудно?
Спросила, задрав голову, чтобы посмотреть Виктору в глаза, и замерла. Как-то в пылу своего возмущения не заметила, как близко мы стоим. Моя рука всё ещё лежала поверх его. Он тоже замер. Но лишь на мгновение. Перевернув ладонь, он слегка сжал мои пальцы.
— Ты замёрзла. Иди в дом, дальше я сам разберусь.
Мне показалось или его голос чуть охрип? Это из-за морозного воздуха? Он тоже замёрз? Или это из-за нашей близости? Из-за меня?
Нет, Марина. Ты что забыла, о чём думала ещё полчаса назад? Этот парень под запретом.
Я отступила на шаг и спрятала руки в подмышки, пытаясь их согреть.
— Ага, ты разберёшься, а мне потом объясняй Верошке, почему её брат запутался в проводах, не смог выпутаться и замёрз насмерть. Лучше побыстрее заканчивай и оба вернёмся в дом.
Я снова уселась в кресло и поплотнее укуталась в плед. Даже учитывая, что конец ноября был непривычно тёплым, всё равно было дико холодно.
Но когда Виктор наконец-то закончил развешивать гирлянды и включил их, я забыла и о замёрзших руках, и о начавших стучать от холода зубах.
— Красиво… — прошептала с благоговением.
Было и вправду сказочно красиво. Конечно, я тут же сделала фотографию. Она была достойна целого поста, а не просто истории, которая исчезнет через двадцать четыре часа.
— Почему ты на меня так смотришь? — собирающий инструменты Виктор заметил мой взгляд, направленный на него.
— Просто думаю, что Верошке неимоверно повезло с мужчинами в её жизни.
Виктор нахмурился и отвернувшись, глухо проговорил:
— Не со всеми.
— Ты про отца?
Я знала, что у Вероники не слишком хорошие отношения с родителями.
— Угу. Да и про себя тоже. Я как-то слишком поздно понял, что родители относятся к нам по-разному. И часто вёл себя как полный придурок.
— Ни разу не слышала, чтобы Верошка о тебе плохо отзывалась.
— Это говорит не о том, что я был хорошим братом, а о том, что она всегда была хорошей сестрой. Но я пытаюсь стать лучше, — Виктор улыбнулся и протянул мне руку, помогая встать из кресла, — Пойдём. А то уже мне придётся объяснять Веронике, почему её подруга замёрзла насмерть на балконе.