— Свет, ты чего трубку не берешь? Я тебе обзвонился уже. Обыскался! Всю базу на уши поднял, хотел уже поисковой отряд с собаками созывать.
Он всерьез озабочен, потому я начинаю чувствовать вину за собой. С головой хочется спрятаться за...
Что это такое на мне вообще?
Судя по аромату, это как раз его махровая рубашка. От только что снял ее с себя, так как она до сих пор сохраняет тепло его тела.
— Я... я просто хотела полюбоваться звездами, а в гамаке звезды как на ладони, — пытаюсь свести все в шутку, а шутница из меня прескверная.
Назар поглядывает наверх, на чистое небо, усыпанное звездами, и почесывает макушку.
В следующую секунду он уже удирает от меня, да так быстро, что не успеваю опомниться. Однако совсем скоро он уже возвращается, держа в руках что-то похожее на плед, который я видела в шкафу, когда разбирала багаж.
— Значит, не пойдешь со мной в номер? — он будто сам рад такому раскладу. — На звезды будем смотреть?
Стоит вспомнить Карину, и я кривлюсь в лице, а на языке появляется горьковато-кислый привкус, как если бы слопала лимон целиком.
Зябко передергиваю конечностями. Нет, не от холода, а от того, какие слова она бросила мне напоследок.
Какова вероятность, что у Назара с Кариной уже все случилось? В том самом номере. На той постели?
Нет, я и ногой туда не ступлю больше.
— Не хочу возвращаться в этот номер. У меня аллергия на... на розы... — Уронив голову на грудь, стараюсь скрыть от Назара внутреннюю подавленность.
А она, зараза, въелась в меня.
Тогда я просто трясу головой. Рассеиваю гнетущие картинки, где бывшие любовники предаются страсти.
Хочу, чтоб голос перестал дрожать, чтобы со стороны не казалось, что их примирение смогло меня каким-то образом задеть.
Тягостно вздохнув, я возвращаю померкший взгляд на Назара.
Он серьезен, величав, таинственен.
Внимательно смотрит на меня, что хочется непременно открыться ему. Чтобы он смог узнать обо мне, о моих чувствах, о мыслях немного больше, чем знает в настоящий момент. Только самую суть. Без подробностей.
Как выяснилось, "подробности" слишком горько вспоминать. Больно ковыряться в собственной душе, усеянной шипами, и выцарапывать оттуда свои тайны. Проще сродниться с ними. Просто запечатать их ото всех, даже от себя самой.
Я не выдерживаю такого пытливого натиска и в итоге сдаю себя с потрохами: