– Ты скажи, а там узнаем.
– Как думаешь, что случилось с той,
кто создал астартес? Нет, лучше скажи мне, насколько далеко
Император видел своё будущее, если дар так сильно раскрылся даже в
его сыновьях? Он же жил в этом мире ещё до того, как появились все
мы. Был и... чего добивался, какой план преследовал? Почему все от
него отвернулись, все кроме Малкадора и горстки бесхребетных
терпил? Знаешь, ты видишь во мне воплощение абсолютного зла, ведь
такое яркое клеймо было повешено на варп – Хаос. Хаос... хаос...
хаос... а нас нарекли демонами, которые говнили ещё до того, как
самосознание появилось у Кхорна. А он очень стар.
– К чему ты клонишь? К тому, что ты
добрый, а настоящий злодей это Император? Продай эту чушь кому-то
другому, я-то знаю, что ни добра, ни зла не существует и все вы те
ещё мрази. И задумали вы все нечто невообразимо мерзкое и подлое,
разумеется не учтя мнения обитателей Галактики. Зачем вам это? Вы
же Боги... да? Чё вам сделаешь? Ваша сила абсолютно и вы сами
определяете грани дозволенного. А если эти грани кто-то пропишет
сам, то за своеволие будет сожжён Вавилон и сгорят Помпеи, сама
Терра будет взорвана, а душа будет страдать навеки в
преисподней.
– Если не хочешь сдохнуть с концами
раньше времени, то готовься получше и будь начеку. Вероятность
того, что ты совсем скоро встретишься с ещё двумя примархами уже
практически сто процентов. Но проблема не в этом, – продолжал
говорить Тзинч, после чего в моих руках из огня появилась ещё одна
карта Таро. – Бойся рыцаря. А то есть существенная вероятность, что
даже моё вмешательство не поспеет за ходом событий и тогда... тогда
всё будет грустно. Грустно в первую очередь для тебя.
И рассмеявшись Тзинч исчез. Сила его
была крайне слаба и единственное чем он мог мне помочь – словами.
Ну и карту оставил в руках. На одной стороне карты были изображены
рыцарь и леди, влюблённые друг в друга, а на другой лаконично
расположилась смерть, герб которой нёс скелет в латах на коне, а к
коню были привязаны и те, в ком можно было узнать кого угодно.
Карта эта была необычная. И она
действительно обладала силой, как и те карты, что я открывал передо
мной Бог-Император. За изображениями крылось само будущее. Надо
было лишь как-то расшифровать всё это, разглядеть в образах и
эмоций, что кружились в варпе, истину. У Сангвиния получилось
разглядеть в этих знаках собственную смерть, которую он принял,
став мучеником и символом жертвенности.