– Всё? Убедил его расстаться с
телом? – спросил меня Мордред, когда я вернулся с Лео в центр его
души, где уже начали обосновываться мы.
– Да.
– И что-то радикально изменилось? –
с некоторой издёвкой спросил Мордред. – Его семью не спасти,
возможно мы даже с ней не встретимся, ведь Комморра огромна и все
будут распроданы. Вернее распроданы будут те, кто пережил эту
поездку. Так-то капитан с командой тоже поразвлекаться успел.
Неужели эти формальности с пожиманием рук так важны?
– Да, – снова кратко ответил я,
после чего переключил своё внимание на формирование контуров, что
сияли розовыми и голубыми огнями на периферии души.
Тело пока что находилось без
сознания в клетке, ведь требовалось создать самодостаточную этакую
экосистему. Однако слишком долго валяться я не смог, ведь уже
совсем скоро явились надзиратели, что начали выгонять рабов из
клеток для последующего сгона в главном зале. И совсем скоро каждый
из присутствующих узрит проклятую Комморру, ставшей воплощением
абсолютного зла, забрав этот титул даже у миров Хаоса.
Во тьме находились тысяч рабов,
пихая друг друга и в жуткой давке. Под ногами постоянно что-то
хлюпало, в ноздри бил смрад отходов жизнедеятельности, кто-то рыдал
безмолвно, а другие срывались в вой, что большинство просто никогда
в жизни не услышит. Было грязно, холодно, страшно.
В этой толпе стоял и я, чувствуя как
прямо рядом со мной под себя начал ходить один из рабов. Он уже не
мог сдерживаться и дело было даже не в страхе, а в том, что
туалетов в клетках не было. Все срали там, где и спали. Это был
один из инструментов подчинения, хотя конечно же друкхари получали
удовольствие и одного факта наших страданий. В свою очередь чем
сильнее будут унижены и запуганы рабы, тем более послушными они
станут. Это была основа основ.
– Боже-Император, спаси и сохрани
мою грязную душу, прости за грехи и даруй мне своё милосердие, –
шептала какая-то женщина, смотря исключительно в пол, сгорбившись,
думая что это поможет ей спрятаться от взглядов надзирателей.
А надзиратели всегда были рядом,
хоть мы их редко видели из-за тьмы вокруг. Впрочем, в какой-то
момент корабль тряхнуло и с грохотом начали раскрывать врата
отсека. Сначала появилась тонкая линия, подул чуть менее мерзкий
воздух и затем постепенно ворота опустились, став трапом. Сразу же
засвистели кнуты и на гравибордах парящие над нашими головами
надзиратели начали гнать стадо на продажу.