Так, к слову – вот так из-за действия, а порой, даже из-за
бездействия одних людей, судьбы других могут поменяться
кардинально. В тот момент, у меня действительно на танцах все
получалось, и я планировал поступать в хореографическое училище. А,
вот, не срослось.
Но история даже не об этом. На следующий день после травмы,
утром, я проснулся в доме своей бабушки. Помню, вкусно пахло
блинами. Где-то на кухне гремел посудой дедушка, лилась вода из-под
крана. Дед, вероятно, мыл посуду. Бабушка же размешивала стареньким
венчиком основу для блинов. Обычно она блины жарила сразу на двух
сковородках. К привычному бытовому шуму примешивались и
периодические шипящие звуки жарки блинов.
Мне захотелось по малой нужде. О своей травме я оперативно
вспомнил и порадовался тому, что нога не болит. Невдомек мне тогда
было, что с вечера она не болела из-за вколотой мне местной
анестезии, а утром она не болит лишь из-за того, что покоится на
двух подушках и обездвижена. Тем не менее, тревожить колено я
побоялся и хотел, было, уже позвать бабушку, чтобы та помогла мне
добраться до туалета, как вдруг я заметил, что рядом с моим
изголовьем лежит мой детский горшок. Тогда такие вещи не
выбрасывались просто так. Хранилось все и подолгу. Так на всякий
случай хранилось, мало ли что… Как раз это самое «мало ли что» со
мной тогда и приключилось. И бабушка, предвидев мои утренние
проблемы с туалетом, загодя подсунула мне этот самый горшок, дабы я
не скакал на одной ноге до туалета.
Медленно встав, опираясь на здоровую ногу, я приспустил трусы,
вывалил приборчик и, подставив тот самый горшок, приступил к делу.
И так мне в процессе хорошо стало, так приятно (ну вы понимаете это
ощущение), что я не заметил, как расслабился и чисто машинально
перенес свой вес на обе ноги. Ох, не стоило мне этого делать… Боль
в колене мгновенно прострелила через все мое тело прямо в голову.
Да так прострелила, что я попросту отключился.
И тут бы истории и завершиться, но нет, тут она только
начинается. Вместо того чтобы постепенно прийти в себя, (как это
обычно и бывает у людей во время обморока), я пережил совсем иной
опыт. Я почему-то оказался вне себя. Увидел мир собственными
глазами, вот как вы сейчас глядите в текст или вокруг себя, но
только глаз у меня не было. Ни глаз, ни рук, ни ног – ничего
вообще. Я обнаружил себя, парящим над полом на привычном уровне
своего роста. Я посмотрел вниз и обомлел. Там я увидел себя
лежащего на диване без чувств. И тут мне бы испугаться, или вообще
принять всё за странный сон. Но нет. Я в тот момент почему-то
сосредоточился на собственных ощущениях. И ощущения эти, скажу я
вам, невозможно передать словами. Представьте невесомость, ну вроде
как вы полностью расслабленные парите в толще воды. Вода эта
температуры вашего тела, то есть, как вода не ощущается. Она
полностью обволакивает вас. Вы же ощущаете чувство бесконечного
покоя и полного релакса. Подобные ощущения испытывают люди в
камерах сенсорной депривации. Но ощущения тела (которого нет), то
есть, условные, «внешние» ощущения были ничем в сравнении с
«внутренними» ощущениями того странного состояния. Хотя, признаюсь,
в тот момент грань между «внешним» и «внутренним» была довольно
условной. Но для полноценного рассказа будет правильно употребить
именно такую терминологию. Так вот, «внутренние» ощущения тогда
были куда ярче, нежели «внешние», физические.