Для молодого человека, к тому же забывшего полжизни, он изъяснялся на удивление чётко и определённо, используя речевые обороты, редко встречающиеся в этих местах, где люди, живя с постоянной оглядкой, говорили тягуче и осторожно, многословно, потому что зачастую им не хватало словарного запаса для того, чтобы чётко выразить свою мысль.
Было бы очень любопытно узнать, откуда появился в этих местах такой смышлёный воронёнок.
Я прикрыла глаза. Наверное, уснуть мне все равно бы не удалось, но стоило хотя бы максимально расслабиться. Дан тоже молчал, я слышала только сбивчивое дыхание Гудри рядом с собой и надрывный кашель Олега.
– Эй! – Дан вдруг цапнул меня за руку.
– Что? – я прислушалась, но никакой опасности не расслышала.
Однако Дан вскочил, и Гудри, разбуженный и встрёпанный, без слов встал на ноги. Олег тоже поднялся со своего места.
– Ты что‑то слышал, Дан? – спросила я.
– Не слышал, но чувствую, – отозвался он. – Гудри! Вскрой тайник! Быстро!
Гудри полез вглубь вывороченных корней. Убрав корешки и хворост, он вытащил из полости в стволе большой длинный мешок из грубой холстины. Парнишка еле‑еле выволок его на землю и, запыхавшись, подтащил его к Дану.
Присев над мешком, тот развязал тесёмку и вытащил из мешка покрытый жиром меч. Даже не взяв его в руки, я поняла, что эта штука весит никак не меньше семи‑восьми килограммов. Дан поднял грозное оружие и принялся обтирать рукоятку.
Мне не верилось, что таким огромным и тяжёлым мечом можно легко управляться. Впрочем, что мне было судить об этом? Оружие здешних мест было для меня чем-то из области древней истории. К тому же для меня всегда было очень тяжело применять холодное оружие. Просто бить голыми руками, ногами, палками или стрелять из чего‑либо тоже не слишком весело, но своими руками погружать смертоносный кусок железа в живое тело – это было по‑настоящему страшно.
Дан очистил рукоятку от жира и несколько раз воткнул меч в дёрн. Потом он достал из мешка длинный кинжал с широким, как у меча, основанием лезвия, которое резко сужалось к острию. Обведя нас глазами, он подал кинжал Олегу. Олег ничего не возразил, только взглянул на меня. Зачем? Он ведь тоже прекрасно знал, что из двух пистолетов, что лежали в наших сумках, ни один не мог уже стать оружием. Патроны были израсходованы давным-давно.