Принцесса по договору - страница 4

Али спешил до темноты добраться до оазиса. Ночью пустыня небезопасна. Если днём, в самую жару, все живое прячется, как может, от лучей палящего солнца, то ночью на быстро остывающем песке начинается бурная жизнь. Выползают из своих нор пресмыкающиеся гады, чтобы добыть себе пропитание, небольшое стадо пустынных антилоп спешит к далёкому солоноватому озерку… за ними крадётся стайка пустынных волков… в это время одинокий всадник многим зверям может показаться лёгкой добычей. Хоть он и так выехал из этого крайнего оазиса в жидких предутренние сумерках, все равно до следующего, до удушающей жары, он не успевал. Пришлось доставать свёрнутый кусок тонкого полотнища, купленного у купцов из торгового каравана, вернувшегося из Нордана, за бешеные деньги. Но он стоил того. Сложенный, он занимал места столько же, как большой носовой платок. Но при этом был водонепроницаем, днём надёжно прикрывал от палящих лучей светила, ночью - от холода. Найдя кусок ствола высохшего сакаила, он привязал один край полотнища, забрался внутрь навеса. Поскольку ткань была такого же пустынного цвета, то заметить его со стороны караванной тропы было сложно. Песок под полотнищем быстро снижал свою температуру, и вскоре можно было вполне комфортно лечь, не рискуя обжечься. Из заплечного мешка достал кусок лепешки и пару шариков курта (сухие шарики из соленого творога), флягу с сильно разведённым чистой водой молодым вином. Флягу он тоже купил у тех торговцев. Объемом никак не меньше двух литров, она была очень лёгкой, и пустая просто сминалась, не занимая много места. Наполненная, тут же расправлялась. Даа… в Нордане много интересных вещей. Но отец никак не хотел признавать прогресс, не хотел торговать с Норданом. Да и королеву-соседку Миладию признавал постольку-поскольку. Хотя и заключил с ней договор о торговле и добрососедских отношениях. Даже предложил своего старшего сына в качестве мужа для ее младшей дочери, принцессы Милении. Дома, конечно, он плевался и бурно возмущался - где это видано, чтобы баба правила государством? Но сделать ничего не мог - торговля с Далениром крайне важна для Кашмираха. Мало того, что Даленир поставлял им зерно, крупы, некоторые овощи, он ещё снабжал их реданом. А редан являлся источником энергии для мощных подземных насосов, которые добывали воду в оазисах. А без воды жизнь в их пустынях невозможна. Али сделал глоток из фляги, тщательно прополоскал рот и сплюнул. Глотать такое ни в коем случае нельзя. Поел лепешки и лег. Но сон сразу на шел. Позвякивает уздечкой под отдельным навесиком его верный Серджук, воду для него он набрал в бурдюк ещё утром. Кормить его в такую жару нельзя, только пить давать надо. Али лежал на своем коврике и думал. Что-то странное творится вокруг его персоны… и во дворце отца он чувствует себя неуютно. Чаще всего он бывает в доме своей матери, третьей жены отца. А всего их шесть у отца. И целый гарем наложниц. Но жены там не живут, у каждой свой отдельный дом на территории дворца. У Али не было ни одной жены. Зато наложниц было целых шесть, и все они - подарки от разных шейхов. На самом деле, ему и одной бы хватило за глаза, некогда ему ещё и с бабами разбираться. Неизвестно откуда, но поплыли шепотки придворных за спиной - мол, наследник по мужской части слаб, коль не навещает своих наложниц, да и детей у него пока ни одного не родилось. Годится ли такой в правители султаната?Слышал он эти шепотки, слышал! И неприятно коробило его изнутри. Догадывался он, чьих рук это дело, точнее, мать подсказала. Красавица Азира, наложница отца, мать второго сына султана, Сейдмира. Как-то так получалось, что выживали только девочки, дочери отца. А вот мальчики редко доживали даже до года. Прямо мор какой-то во дворце султана для его сыновей. Ясно, что это жены и наложницы воевали за влияние на султана, на возможность устроиться получше в жизни. В результате выжили только двое - он, Алияр, и четырнадцатилетний Сейд. Мать Али мудрая женщина. До семи лет держала у себя дома безвылазно, а в семь лет привела к отцу и попросила устроить Али в казарме и назначить ему няньку из опытного сотника. Тяжело пришлось маленькому Алияру в первые годы. Но он вырос, постиг военную науку, а когда ему исполнилось шестнадцать лет, началась наука управления государством - политика, внешние связи, торговля, деньги… но ему всё равно больше нравились воинские науки. И отец назначил его главнокомандующим. Совсем по-другому растили Сейда. Его мать, Азира, в положенные семь лет не привела мальчишку к отцу, отговорившись слабым здоровьем. И ещё несколько лет прятала сына в гареме. В результате мальчик вырос изнеженным гаремным цветком. Но, правда, очень милым, без излишних амбиций, незлобивым. К власти он не рвался, несмотря на все понукания матери. Ему нравилось целыми днями играть на дутаре, сочинять музыку и стихи, танцевать. От царапины на нежных ручках ему становилось дурно, а от вида крови он падал в обморок. Али никогда не конфликтовал с младшим братом, принимая его таким, каким он есть. И малыш Сейд платил ему искренней любовью. Так что Сейдмира можно не заносить в список потенциальных врагов. А вот его мать…Недоумение у Алияра вызывало то, что отец стал частенько отправлять его на обычные пограничные стычки со степняками. Туда, где справился бы обычный сотник со своим отрядом. Вот и сейчас, две седьмицы назад, был послан Али за одной бандой степняков. Али надоело это все, он решил устроить им ловушку и извести всю банду под корень. Устроили грамотную засаду, он довел до каждого десятника и нукера их задачу. Сам Алияр не был намерен ввязываться в схватку, он будет наблюдать и руководить боем и наблюдать за путями отхода банды, чтобы никто не ушел.Бой практически закончился, не ушел никто. И тут Али почувствовал кого-то за своей спиной. Хотел повернуться, да не успел. Сильный удар по голове отправил его в долгое беспамятство. Очнулся он уже вечером. Голова болела невыносимо. Дотронулся до затылка - пальцы оказались в чем-то липком и густо пахнущем железом. Кровь. Видимо, он провалялся на песке весь жаркий день, потому что горели руки и часть одной щеки, что попали на солнце. Неизвестный вдобавок, снимая перстни с пальцев, содрал и кожу на суставах. Хотел и сапоги снять из дорогой кожи, но не удалось. То ли помешали, то ли сапоги не снимались. Да и не обыскивал он Али тщательно.Поэтому и уцелел его небольшой запас, который был во внутренних карманах мундира - пара кусков той ткани, что сейчас служит навесом, смятая фляга да складной нож. Да, и кошель с монетами и несколькими драгоценными камнями. Никогда не знаешь, как может повернуться судьба и жизнь в любой момент. Так что деньги лишними не будут. Его ремень вместе с перевязью с него сняли, видимо, разрезали вместе с коротким мечом и набором метательных ножей в ножнах. Попыток встать на ноги было аж пять. Наконец, он более-менее смог устоять на ногах. Шел по направлению к ближайшему оазису. Главное было - смотреть под ноги, не поднимая взгляд выше. Иначе сильно кружилась голова и начинало тошнить. Да и риск попасть ногой в чью-нибудь нору и получить перелом был достаточно велик. Он шел всю ночь, спотыкался, падал, опять вставал и шел. Хотелось пить, но воды был в смятой фляге в прямом смысле один глоток. Пришлось по старинке - нашел на тропе несколько небольших гладких камешков, обмыл их этим последним глотком воды и закинул в рот. Так и продолжил свой путь. Так пить хотелось меньше. Солнце уже поднялось над горизонтом, а он все брёл. Когда послышалось конское ржание, он подумал, что это мираж, но потом решил, что это догоняет его тот, кто пытался убить, и отступил с тропы. Но каково же было его удивление, когда он увидел бегущего к нему его верного халтека изабелловой, крайне редкой масти, Серджука. Эти сволочи даже не расседлали коня! Хотя он, конечно, мог и не даться, просто не подпустить к себе чужого. Но нет, вон на шее болтается обрывок какой-то ременной упряжи, чужой, не его коня. Вероятнее всего, он просто перегрыз эти ремни (халтеки славятся своей повышенной кусачестью), зашиб копытом пару сторожей и сбежал по следу за Али, как собака. Халтеков такой масти в Кашмирахе было всего три - разжиревший от полного безделья конь отца, которого изредка выводили, чтобы великий султан полюбовался им из тенистой беседки у фонтана, но никогда не садился на него. Второй конь принадлежал второму сыну, Сейдмиру (выплакала, таки Азира у султана для своего сына). Который хоть и умел держаться в седле, но не любил этого делать. И третий конь его, Алияра. Вот Серджук был настоящий боевой конь, обученный всем кавалерийским премудростям, способный выдерживать условия пустыни. В переменных сумах позади седла нашелся и бурдюк с водой для коня и небольшой запас зерна. Вода, хоть и теплая была, но не протухла ещё, поэтому они оба с наслаждением напились под устроенным Али навесом, пережидая жару. А вечером быстро добрался он до оазиса, где проживал самый первый его сотник, растивший его с семилетнего возраста. Где и свалился в беспамятстве у его ворот. Две седьмицы он прометался в горячке, но выжил. Потом ещё седьмицу восстанавливался. К исходу третьей седьмицы Вазир (так звали сотника, давно ушедшего со службы), пришел с базара задумчивый. Сел рядом с Алияром на крытой площадке во дворе на сваях, под которым днём и ночью весело звенел арык, отпил глоток зелёного чая из пиалы.-Сегодня караван пришел, странные новости привезли из главного города. Будто бы ты, светлый принц, погиб. Азарам объявил траур, а сам с посольством срочно уехал в Даленир. Вроде как договор подписывать. И толком ничего не понятно - кто, когда и где видел тебя мертвым? Нукеры все разное говорят, вроде обвал там был очень мощный, тебя и погребло под камнями. И привезли султану в качестве доказательств оторванную кисть руки с твоими перстнями. Очень все странно, не считаешь? Али кивнул:-Да, Вазир, странно. Там, где я укрывался, не могло быть обвала, да и лежал я практически на верхушке скалы. А обвал был, свежий, видел, но в другой стороне. Но вот перстни с меня содрали, это верно, вон, даже всю кожу на костяшках содрали, когда снимали. Торопились, видимо. Кому-то очень надо считать меня мертвым. Надо разбираться там, в главном дворце, оттуда все идёт. Не думаю, что отец хотел моей смерти, да и малышу Сейду это ни к чему. А вот визирь отца, Залимхан, давно у меня с ним нелады… уверен я, что ворует он, и по-крупному. И дочку мне свою малолетнюю все в жены предлагает. Именно в жены. Зачем мне этот ребенок? У меня вроде как уже взрослая, с детства засватанная, принцесса Даленира есть.-Говорят, северянки плохо на нашей земле приживаются… красивые они, конечно, по-своему. Мне лично, так краше моей Махрабо и нету никого на свете, - засмеялся Вазир. - Ты хоть видал ее, свою принцессу?-Видал, в детстве. Ей лет пять было, гуляла она в саду с няньками. Да и мне тогда лет пятнадцать было. Помню только кудряшка светлые и глаза голубые. Потом портрет ее привозили, она уже постарше была. Но тоже ребенок, ангельская внешность. Да ладно, мне её не на выставку же! Пусть сидит дома, сыновей рожает. Поеду я, вот завтра и поеду. Надо разбираться.-Нет! - жестко, как в детстве, ответил сотник. - Поедет он! Ты через сутки свалишься с коня и погибнешь! А если и доедешь, так куда ты такой слабый? Мухи на базаре тебя затопчут и смеяться будут! Поедешь, когда скажу!