— Что такое, моя нимфа? — стонет Гаврила. — Не могу я ждать, хочу в тебя…
— Надень презерватив! — требую.
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Гаврила! Ты знаешь, мне пока не очень нужны маленькие, бегающие по дому накачанные татуированные бородачи…
— Пока, значит? — скалится. — Оговорочка по Фрейду?
— Сейчас же надень резинку! — рычу.
— Хорошо, хорошо, — берет джинсы и лезет в задний карман, — но у меня есть одно условие…
Люба
— Ты еще смеешь ставить условия? — ёрзаю на столе, чувствуя горячей плотью твердый член и изнывая от желания.
Но моё правило — секс всегда с защитой. Дело даже не столько в детях, сколько в болячках. И им не поступлюсь никогда.
— Смею, моя нимфа, — ухмыляется этот наглец, — условие простое: ты сходишь со мной на свидание.
— Не хочу! — отрезаю. — Мне не интересны отношения.
— Просто свидание, моя нимфа, и больше ничего, — мурчит, зубами вскрывает презерватив.
Можно было бы, конечно, поломаться…, но поезд ушел. Ведь я уже сижу с раздвинутыми ногами, а мужчина натягивает резинку на свой огромный…
— Хорошо, — сдаюсь под натиском здравого смысла, понимая, что в нынешней ситуации тоже заинтересована в своем собственном согласии.
— Отлично, — скалится богатырь, затем резко и грубо натягивает меня на свой большой горячий член.
Перед глазами звезды пляшут, душа бьется в сладкой агонии. Господи! До чего же хорошо!
— Ммм! — обвиваю руками мускулистые плечи Гаврилы, мужчина вжимает мои бедра в себя, проникая еще глубже.
— Я тебя всю чувствую, моя нимфа, — рычит мне на ухо, глубоко и часто дышит.
— И я… — попискиваю, готовая сдаться на милость этих рук и члена.
Серия жестких толчков возносит меня в небеса, затем роняет в порочную глубину безумного огненного оргазма.
— Такая чувственная девочка… кончаешь и кончаешь, — комментирует бородатая зараза, но я не спорю.
Его хриплый голос добавляет остроты нашему внезапному сексу. Еще утром я завтракала за этим столом и сокрушалась, что два года без любви.
А теперь сижу с раздвинутыми ногами и…
— Глубжеее! — стону, теряя контроль над своим женским началом, которому ну очень по душе ощущать мужской конец Гаврилы в себе по самые яйца.
— Знаешь, Любочка, мне неловко… я ведь весь в тебе уже, — усмехается.
— Замолчи и трахай меня, — рычу, впиваясь в горячие губы громилы.
Его борода царапает мою нежную кожу, ручищи нещадно сминают груди. Этот мужик каким-то образом вскрыл мою защиту и заполнил всю меня. В прямом и переносном смысле.