— Это как? — хлопает глазами.
— Во сне. Он же правнук бога, сам
понимать должен, не простой человек.
— Охренеть.
— Хе-хе. Ты бы видел, как там черти
охреневали, от наших с ним выкрутасов.
— Да кто бы сомневался, вы всегда с
Егором отморозками были.
— Типа ты пай мальчиком был?
Ха-ха-ха…
— Ха-ха-ха… А у Сашки какой
позывной?
— Лаки. Что значит счастливчик. Он
умудрился на растяжке подорваться и лишь царапинами отделался.
— Вот раздолбай, — Ванька зло бьёт
себя кулаком в ладонь. — Я что зря пулю получил что ли, чтоб он под
ноги не смотрел.
— Сашка после твоей смерти чуть с
катушек не съехал, если бы Джинн вовремя не заметил, так может и
действительно плохо всё кончилось. Но парни наши вытащили его из
хандры. Да… Поседел пацан в девятнадцать лет.
— Вот как. Поседел говоришь…
— Ну не то чтоб совсем. Кусками. Там
прядь белая, тут другая. Песню про вас даже написал.
— Песню?
— Ага.
— Споёшь?
— Если гитару найдёшь.
— Да это я легко! — Ванька
вскакивает.
— Да сядь ты, — чуть прихлопываю по
столу, — успеется же.
— Да точно, — бухается назад на стул.
Но снова вскакивает: — Чай заварился. Сейчас я тебя таким чайком
угощу, местный. Тоже можно сказать артефакт, растёт в аномалии.
Вкусны-ы-ый! Степаныч бы одобрил. Бодрит неимоверно.
— А наливай.
Долго упрашивать не пришлось, и вот в
кружке исходит парком ароматный напиток. А ведь не обманул Ванька.
Вкуснотища неимоверная. Вот вроде и обычный чай на вкус, но не
обычный. Как будто допинга вкусового в него добавили. И бодрость
нахлынула и башка прояснилась. Бомба!
— Слушай, а старлей наш?..
— Капитан.
— Ого. Капитана дали значит. Круто.
Наш старлей… Ой, то есть, капитан дюже крутой мужик. Сколько раз
его добрым словом вспоминал, жаль не успел я право на позывной
заслужить.
— Кто тебе такое сказал? — удивляюсь.
— Очень даже успел.
— С чего ты так решил?
— Так он мне сам об этом сказал.
— Когда? После моей смерти? — в
глазах друга надежда.
— Нет. Уже после моей.
— В смысле? — глаза Вани расширяются.
Он вскакивает и начинает размахивать руками: — Ты же сказал, что
живы все? Ты что соврал? Кто ещё погиб? А? А Сашка? Сашка тоже? —
хватает меня за грудки.
— Да угомонись ты горячий Фаэтонский
парень. Живы они и Лаки, и Джинн.
— А как же тогда? — выпустив мой
ворот, хлопает глазами.
— Джинн не простой человек, очень не
простой. Ты вот не удивился, что Мажор в Аду демонов трахал, а то,
что Джинн мог со мной после смерти общаться, прямо сразу в
панику.