Недели реанимации тянутся мучительно долго. Как же тяжело находиться рядом со своим ребёнком, но не иметь возможность, хотя бы раз, прикоснуться к нему, прижать к груди и вдохнуть родной запах. Знаю, сейчас толком ничем не могу ей помочь, остаётся лишь молиться и верить в наилучший исход событий. Единственное, могу наблюдать со стороны, смотреть через плотное стекло на маленький кувез, где лежит розовый комочек счастья, и борется за свою непродолжительную жизнь. Из крохотного тельца торчат многочисленные трубки и провода, присоединённые к другим аппаратам, контролирующие весь жизненно важный процесс. Сердце не на месте, каждый день просыпаешься и бежишь к заветной двери, прилипаешь к прозрачной поверхности и отсчитываешь число, едва уловимых вздохов.
— Елизавета Михайловна, — испуганно дергаюсь, медленно разворачиваюсь назад. — Вы опять тут? Вам же отдых нужен, хоть идёте быстро на поправку, но анализы недостаточно хороши, да и отдых нужен! Отдых!
Коротко киваю, и вновь, разворачиваюсь обратно, давая понять, что сейчас мне не интересны его слова. Мне легче тут, рядом с Варечкой. И ни капельки не устала. Сергей тяжело вздыхает и становится по правую руку от меня.
— У меня для вас хорошие новости! — мужчина добродушно поглаживает по плечу. — Сегодня мы переводим вашу малютку в другой блок! Ее состояние значительно улучшилось. Лёгкие достаточно раскрылись и теперь малютка может самостоятельно дышать! — слёзы наворачиваются на глаза, роговицу щиплет от проступившей влаги, а к горлу подкатывает новая волна удушающего приступа.
Я рада, безумно счастлива. Губы растягиваются в широкой улыбке, и не задумываясь льну к мужчине, обнимаю его.
— Спасибо, спасибо вам! — края белоснежного халата становятся мокрыми, а непрекращающиеся слова благодарности, так и льются из меня. Не могу передать, что в данный момент испытываю. Это настоящее чудо, счастье! Дарованный шанс на долгую жизнь моей прекрасной дочери. — Простите, — виновато отстраняюсь, и утираю тыльной стороной ладони лицо, тянусь трясущимися пальцами к мокрому пятну, виднеющемуся на груди врача, и понуро опускаю глаза. — Простите, ещё раз!
— Елизавета, вам не за что приносить извинения, а это, — отдёргивает смятую медицинскую униформу. — всего лишь слёзы! Высохнет!
— И что дальше, что ждёт нас после? — прислоняюсь лбом к окну. Над ребёнком кружат специалисты, видимо, именно сейчас, моя принцесса отправится на следующий этап восстановления.