С бешено колотящимся сердцем я выпрямляюсь. Осматриваюсь, опасаясь, что к грабителям подоспеет подмога, но вокруг удивительно мирно. Поют птички, светит солнышко. Ветерок доносит из деревни запах дыма и еды.
Словно и не было ничего.
Однако сложно забыть о случившемся, стоя на залитой кровью тропинке, в окружении тел – то ли мертвых, то ли временно отключившихся. Проверять не хочу. Понимаю, что надо бы, но никак не могу пересилить себя и дотронуться до грязных, немытых шей.
- Эй! – зову севшим от нервов голосом, заметив, что мой спаситель тоже не подает признаков жизни и даже не спешит скинуть с себя чужое обмякшее тело. – Ты как?
Никто не отвечает.
Недавняя встреча с якобы попавшей в беду девушкой вбила в меня изрядную порцию подозрительности, но все это точно не было спектаклем, разыгранным, чтобы напроситься в компанию. Нет, могло быть, конечно, если этот дикарь, к примеру, нанял тех двоих, чтобы они притворились грабителями, дав ему возможность показать себя рыцарем без страха и упрека. Вот только кровь вокруг – настоящая. И сражались они тоже по-настоящему: такую жажду убийства, даже встретив впервые, ни с чем нельзя перепутать.
А потому нужно ему помочь. Не знаю, зачем этот наемник за мной следил и какая у него цель, но после того, что он сделал, я не брошу его истекать кровью.
Не верится, что даже этот мир не в состоянии пересилить мою врожденную бестолковую привычку всех жалеть! Бездомные животные, слезливые истории в Интернете, собирающие деньги в помощь то ли детям, то ли мошенникам, муж, весь последний год просидевший на диване, потому что работодатели никак не хотели разглядеть его якобы невероятный талант... а теперь вот этот совершенно незнакомый мужик, которому не понятно что надо.
Меня трясет от адреналина и только что пережитого ужаса. Солено-ржавый запах крови забивается в нос и горло, вызывая тошноту.
Не верится, что вот это - отныне моя реальность, что это происходит на самом деле.
Можно было бы бросить все и сбежать в деревню, к людям, в безопасность.
Можно было бы найти врача, заплатив за то, чтобы тот сам поднялся сюда и оказал первую помощь. Теперь, когда у меня есть целых восемьдесят три серебряных монетки и две горсти меди, это, наверное, вполне по карману.
Но что, если будет уже слишком поздно? Если моя трусость погубит того, кого сейчас еще можно спасти? Ведь пока я дойду до деревни, пока объясню, что нужно, пока доктор соберется и поднимется в гору…