— А ещё я хочу шоколадные шарики на завтрак, — продолжил озвучивать свои скромные желания Ромка, не касаясь оставленного дома компа и игровой приставки.
— И я хочу шалики, — на мгновение оторвалась от мультиков Лара, обозначая своё участие в составление списка пожеланий. — И кловать плинцессы.
Я тоже хотела кровать принцессы с ортопедическим матрасом. Хотела приличную плиту, а не эти две полудохлые конфорки, еле пукающие на остатках газа, хотела нормальный толчок, а не скворечник с ведром у сарая, хотела круглогодичный водопровод, а не вёдра из колодца с октября по середину апреля. И совсем уж из разряда фантастики — высокооплачиваемая работа бухгалтером на удалёнке, чтобы быстро закрыть все хотелки.
Схватилась за голову и качнулась из стороны в сторону. С моим скудным опытом подработки на четвёртом и пятом курсе найти что-либо приличное в реальном времени невозможно. И детей деть мне некуда. Нет ни бабушек, ни подруг. Какой-то заколдованный круг, больше похожий на зацикленные круги ада.
— Смотрите мультики, — кивнула в сторону планшета, предусмотрительно забранного вместе с ноутбуком из совместно приобретённого имущества во время сборов. Эдик купит себе новые, раз его шея освободилась от семейной нагрузки. — Попозже сходим в магазин и узнаем, что здесь да как.
Дети закопошились в предвкушение гулянки, а я отползла на кухню, судорожно прикидывая выход из патовой ситуации, спасающий меня от позорного возвращения к супругу. Он воспримет моё поражение по-своему и вконец обнаглеет на витке победы. Сколько таких Алис появится в нашей спальне, и сколько чужих труселей мне придётся собственноручно забросить в стиральную машинку?
Вариант видела один — звонок маме с надеждой, что она, наконец, научилась копить. Попросила Ромку посидеть с Ларкой и не подпускать её к печке, накинула куртку и вышла во двор. Серая марь, свинцовое небо, ломкий сухостой, шуршащий по ветру, облысевшие скелеты деревьев, лохмотья плёнки на парнике, свисающие всей своей обречённостью и нагнетающие тоску. И вот так одним махом наша комфортная жизнь превратилась в какую-то безнадёжность, как и плёнка на парнике.
— Мила! Как дела? Как дети? Как Эдуард? — с каждым вопросом радость на лице мамы сменялась на растерянность. — Ты у бабушки? Что случилось, Людок?