Сложно передать весь спектр злости, что заливал насыщенным красным мне глаза. Был бы под рукой дробовик с солью… Вот у кого свербит с утра пораньше в заду?
Натянула тёплую кофту поверх застиранной футболки, как смогла прилизала ладонями вылезшие из косы волосы и, вспоминая все междометия, что хитро вкручивал дед в бороду, сдвинула щеколду и толкнула дверь, ёжась от противного потока ветра, холодными языками скользнувшего по ногам.
— Привет, — как насмешкой светилась улыбка парня, стоящего с той стороны. Правда, окатив меня любопытным взглядом, радость на его лице значительно померкла и подёрнулась неловкостью. — Я Димон. Меня Семёныч прислал. Сказал, что требуется срочное спасение красивой девушки.
Парень смущённо зарылся пятернёй в волосы, потоптался на крыльце, ожидая с моей стороны какой-нибудь реакции на его шутку, но в данный момент я была не в состояние реагировать на что-либо.
— Кофе? — сухо проскрежетала, распахивая дверь шире и указывая рукой на кухню.
Димон кивнул, потом отрицательно мотнул, но всё же переступил порог, отсёк от дома холод, стащил с ног грязные сапоги и пошёл по указанному направлению. Я же, повторяя про себя вспомянутые ранее обороты, вернулась в комнату и оделась поприличнее. Умывание и чистку зубов оставила на потом. Не на свиданку иду.
— Я тут похозяйничал и поставил чайник, — подскочил с места Димон, стоило мне появиться в проёме. — Ты прости, что разбудил. Просто дядька сказал, чтобы пришёл пораньше, а у нас утро начинается в пять часов. С петухами, — добавил, снова теребя копну волос.
Пока закипала вода достала чашки, всыпала в них растворимый кофе, выставила на стол сахарницу и вазочку с печеньем, всё это время из-под ресниц рассматривая парня. Лет тридцать, плюс-минус пара лет, рыжие волосы, но не простецкая рыжина, а благородный медный отлив с прядями бронзы, зелёные глаза, веснушки на широкой переносице, добродушное лицо, особенно когда растягивалось в улыбке.
Широкая спина, раскаченные плечи. Готова была поспорить, что мышечная масса набрана не в зале, а занимаясь физическим трудом. Это хорошо прослеживалось и в ладонях — крепкие, с потемневшими мозолями, с грубой загорелой кожей, не смотря на конец ноября.
— Ничего, — вдохнула, отпив крепкий кофе и почувствовав возвращение нормального человека. — Людмила. С чего начнём?