— Я думаю, ни у кого не осталось сомнений в том, что генерал
Алексеев и подполковник Немиров проделали сложнейшую и впечатляющую
работу, — произнёс Владимир Ильич, когда генерал закончил говорить.
— Важно понимать, дорогие товарищи, что в эту неделю произошёл
коренной перелом в этой войне. Наша доблестная Красная Армия,
первая армия рабочих и крестьян, показала своё превосходство над
озверевшими от крови империалистическими варварами! Этот триумф мы
никогда не забудем! Никогда!
Он оглядел присутствующих вдохновлённым взглядом.
— Теперь, когда империалистические амбиции кайзера Вильгельма
получили хлёсткий и решительный ответ, наша молодая страна получила
доминирующее переговорное положение! — продолжил Ленин. — Мы
навяжем этим буржуазным варварам наши справедливые условия! Мир!
Без уступок и требований!
*7 марта 1918
года*
— Что-то не похоже, что его решению были рады в Петросовете, —
произнёс Аркадий, снимая шерстяные перчатки.
Всё ещё холодно, а он ещё и на улице с утра. Только сейчас
вернулся в блиндаж, но это его вызвали — генерал Алексеев приехал и
захотел поговорить.
— Тут не поспорить, — кивнул Николай Николаевич. — Как говорят,
не менее половины депутатов теперь хотят продолжения войны.
Возглавляет их некий Лев Троцкий. Он громче всех кричит, что
теперь, когда немцы ослаблены поражением, мало требовать у них мира
без уступок. Теперь, по его словам, самое время навязывать
разрешение большевицкой агитации в Германии, территориальных
уступок и денежной компенсации за понесённый ущерб.
— Слишком многого хочет, — покачал головой Аркадий. — Но резоны
его я понимаю. Только вот одна победа, пусть и столь грандиозная,
не значит, что с Германией всё кончено. У нас всего один
механизированный полк и я опасаюсь, что второй раз такого успеха
уже может не быть. И вы знаете о чём я, товарищ генерал.
А говорил он о том, что в ходе наступления были неудачные
прецеденты. Армия кайзера известна тем, что может быстро
адаптироваться к резко изменяющейся обстановке. И смекалки
немецкому солдату у русского солдата не занимать.
Штурмовые группы, прибывшие с севера, получили широчайший
простор для своей жизнедеятельности — больше они не были скованы
рамками траншей. В качестве молниеносной реакции на раздражитель,
они сели на грузовики и поехали искать механизированный полк.