— Ты читай дальше, — сказал Аркадий. — Надо будет обыграть
интонации, чтобы звучало всё удобоваримо.
— А, вот ещё — «за кого умереть? Моя голова забита чужими
вопросами», — произнёс Егор Климентьев. — Тоже ведь, об идеологии.
«Чужие вопросы» — это, значит, буржуазные интересы Временного
правительства и царского режима?
— Наверное, — пожал плечами Аркадий.
Вообще, это его любимая песня, одна из немногих у «Смысловых
галлюцинаций». В детстве он «нашёл» её через умную колонку — как-то
сама попалась в трек-листе. Алгоритм находил новые треки на
основании того, что он слушал до этого — видимо, слушал он что-то
подобное, но сейчас и не вспомнишь…
Текст он знает наизусть, но вот аккорды — с этим вообще всё
плохо. Одна надежда — Климентьев сумеет что-нибудь наколдовать.
— Я понял, товарищ полковник, — произнёс красноармеец. —
Стихотворение хорошее — можно обратить в песню. Но что стало с
автором?
— Не знаю, — пожал плечами Немиров. — Пересекались несколько
раз, но связь разорвалась сильно задолго до Февраля. В общем, пиши
песню — дело нужное. И обязательно пиши везде, что на стихи Сергея
Бобунца.
Аркадий видел Сергея Бобунца вживую лишь несколько раз, на
концертах в Казани.
«Курсантская юность», — подумал он с ностальгией.
Едва ли эта песня станет популярной — сейчас слушают другое.
— Даю тебе две недели, — произнёс Аркадий. — Сделаешь хорошо —
получишь пятьдесят рублей лично от меня. Как понял?
— Понял, товарищ полковник, — ответил удивлённый Климентьев.
— Всё, возвращайся в расположение, — приказал Немиров.
*4 июня 1918
года*
— «Виолончель-бета» — симфония первая, — приказал Аркадий.
Связист продублировал сообщение три раза.
Командирский «Гарфилд-Путилов» стоял в тылу боевого порядка
готовых к старту броневиков. На рожон больше лезть не нужно,
поэтому Аркадий, наконец-то, получил нормальные условия управления
подразделением.
Немцы, это даже не подлежит сомнению, активно слушают эфир.
Немиров решил, что пусть помучаются и попытаются понять — что за
виолончель, что за первая симфония. Это всё условные обозначения
подразделений и команд, которые будут использоваться только здесь,
в эту операцию.
Конечно, сам факт непонятных переговоров может их напрячь и
привести к каким-то далекоидущим мыслям, но это уже неважно —
ударные батальоны орудовали тут почти две недели, совершая вылазку
за вылазкой.