– Давай, малыш, давай теперь сама. Возьми, сколько хочешь.
И я уж беру. Беру яростно, с невесть откуда вновь появившимися силами. Обливаюсь потом, заставляя наши тела врезаться друг в друга с самыми сладкими порочнейшими в мире звуками, ни черта не вижу перед собой из-за целого роя сверкающих и мельтешащих световых микро-вспышек, которых становится все больше. Такой долгожданный, кажется, оргазм обрушивается на меня, прошив сотней разрядов от кончиков пальцев на ногах и до мозга. Позвоночник будто в пыль, исчез, и я падаю на своего ненасытного партнера сверху. Я – безвольная тряпка уже, но его это нисколько не останавливает. Он упирается пятками в пол и толкается снизу с такой мощью, что мои колени отрываются каждый раз от пола, удерживая мои бедра на месте для максимального проникновения. Я с трудом опираюсь ладонями об пол, чтобы меня не швыряло от этого безумства, и правой рукой натыкаюсь на что-то. И тут же опознаю на ощупь ткань своего рюкзака.
– Хочу твой рот, сахарок, – хрипит он. – Давай, поцелуй меня.
Я целую. Улетаю от удовольствия, что плещется внутри от ласки его требовательных губ, и одновременно нащупываю и выпутываю из платка Глок. Я точно рехнусь после этого. Уже рехнулась, чего уж там.
Позволяю себе последний глоток этого мужчины и резко выпрямляюсь, направляя ствол ему в лицо.
– А ну замер, мерзавец! – пытаюсь рявкнуть, но мой голос просел от тех бесконечных стонов, что он уже вышиб из меня.
Его глаза расширяются, рот распахивается, он явно в шоке, но ни черта не останавливается.
– Бля-я-я! – протяжно стонет чокнутый ублюдок и содрогается подо мной в оргазме.
Да он точно хренов извращенец! А я тогда кто, если от вида этого его финала меня за малым не накрыло снова и саму.
Вскочила с него на абсолютно не желающих держать ногах и швырнула ему в грудь вытащенные из рюкзачка наручники.
– А ну живо поднялся и приковал себя к кровати! Ну!
Он даже не возражает, просто подчиняется без единого звука.
Господи, значит правда! Он и есть этот маньяк. Я спала с убийцей! Ведь нормальный невиновный человек возмутился бы, испугался, спросил за что. А этот… молчит и смотрит так, будто прекрасно все понимает. Я слышу характерный треск пластмассового замка наручников, и меня накрывает слабостью, как тяжеленным одеялом. Я вдруг глохну и слепну, и последнее, что осознаю, – пистолет выпадает из моей руки.