Как я и предполагал. Войдя под сень
защитного купола, в полумраке узрел классическую двухзеркальную
параболическую антенну. Чуть ошибся с оценкой: вместо ожидаемых
пяти метров диаметра обнаружил метров семь. Видимо, Древние и тут
заложили избыточный запас по дальности действия.
Антенна была ориентирована куда-то в
сторону горизонта и находилась в нижнем рабочем положении. Это
проблема. Если действительно сгорели приводы ориентации, в одно
рыло я её могу и не поднять. Придётся звать на помощь кого-то из
базового лагеря. Хотя бы, того же Максимыча, к примеру.
Зажал тангенту радиостанции в
подсумке и коротко сообщил в эфир:
– Антенна в нижнем положении.
Поднимать до хрена и много. Попробую стронуть с места.
Я откровенно забил на такой параграф,
как дисциплина радиосвязи. Нас во всём эфире всего двое. Ближайшие
абоненты, которым мы можем помешать, находятся за тысячу километров
от нас. Тратить силы и время на оглашение позывного своего
абонента? Зачем? А, главное, на хрена? Оба участника
радиопереговоров и без того понимают, кто кому сообщает.
Это как прийти к подъезду, набрать
номер квартиры и на вопрос «Алло?» ответить «Это я». Кто такой «я»,
почему он «это»? И, ведь, открывают, потому что понимают, кто
пришёл.
– Не повезло, – задумчивым голосом
отозвалась Рыкова. – Я пытаюсь подать команду приводам, но без
толку. Они не отвечают.
Если сгорели сами по себе – это ещё
полбеды. Но если они в этом положении заклинили - всё намного
хуже.
В угоду простоте обслуживания приводы
ориентации располагались в непосредственном доступе. Один –
горизонтальный – находился буквально на уровне пояса. Пусть и
представлял собой закрытый цилиндрическим кожухом мотор с венцом на
маховике. Длина кожуха превышала два метра, диаметр доходил до
половины. Другой, точно такой же – вертикальный – висел на боковой
станине, одной из двух, в проушинах которых была закреплена на
поперечной оси тарелка с зеркалами антенны. И, судя по всему, не
работали оба.
Под защитным куполом света не было.
Единственные его крупицы, что были мне доступны, пробивались через
технологический люк, впустивший меня сюда. Отражаясь от стенок и
пола, свет пытался показать мне хоть что-нибудь. Но, как
постулировали советские классики, «ночь сильнее дня»: темень всё
равно побеждала.