– Мама, – как можно спокойнее произношу, пытаясь призвать ее к здравому смыслу. – Он не должен узнать о Мише, – шепчу настойчиво. – Обещай, что никому не скажешь.
– Ну, почему? В чем проблема?
Как же сложно с ней!
Переведя дыхание, иду к окну. Обхватываю себя руками и замираю, глядя на центральную площадь. Главный праздник страны только завтра, а у горящей разноцветными огоньками ёлки который день народ собирается.
В тот Новый год на площади тоже было не протолкнуться. Я буквально на мгновение отстала от компании и потерялась в толпе. Пока бродила, думая, на чем добраться домой в другой район, Тимур меня отыскал.
– Чем ты думаешь, Полина? Ты хоть представляешь, сколько здесь отморозков бродит? Знаешь, что по статистике, в праздники самая дичь творится?
– Перестань меня воспитывать, Тихомиров… Ты мне даже не брат, а я не маленькая, – голос дрожит от обиды. – Мне давно восемнадцать!
– Три месяца уже считается «давно»?
Я тогда рассердилась и хотела обратно от него сбежать. Но Тимур поймал меня за руку, резко дернул на себя и вдруг крепко-крепко прижал к груди. Я сначала обомлела, вздохнуть не могла. А как подняла взгляд и посмотрела в его глаза, поняла, что пропала… Утром мы проснулись в одной постели. Я чувствовала себя такой счастливой! Наивная влюбленная дурочка. Пару часов спустя мое сердце разбилось…
– Ты не знаешь, что он мне тогда сказал, мам, – едва нахожу в себе силы, чтобы снова заговорить. – Даже повторять не хочу.
Не то что не хочу… Не могу. Слишком больно.
– Ну, – вздыхает мама, – по молодости всякое бывает, Птичка.
– По молодости? – горько усмехаюсь я. – Он и сейчас молодой, мам. Молодой, красивый и популярный. Видела, какой образ жизни ведет? Зачем ему дети? – озвучиваю то, что так или иначе вертится в мыслях. – Нет, если бы я увидела со стороны Тихомирова хоть какой-то интерес к Мише, может, и сказала бы… Но Тимур смотрит на него, как на какую-то проблему! Каждый его взгляд на моего малыша причиняет мне невыносимую боль. Скажи я ему, скажи Мише – что изменится? Ничего! Даже если Тихомиров и признает сына официально, отношение от этого не поменяется. А я не допущу, чтобы Миша когда-либо чувствовал себя отвергнутым и нелюбимым. Лучше уж так… – судорожно перевожу дыхание и смахиваю скатившуюся по щеке слезинку. – Надеюсь, теперь ты понимаешь, что я лечу в Америку работать?! Ничего личного. Просто выгодное предложение.