Это они так ищут у меня защиты или держат, чтобы не сбежала?
«Засада…» – подумалось мне, пока я с обреченной смиренностью
смотрела, как ко мне приближается детина в плаще, но лишь для того,
чтобы замереть напротив, окинув меня взглядом сверху вниз. Из-под
темноты капюшона заметила, как опасно блеснули голубым неоновым
блеском глаза. Но длилось это всего мгновение, потому утверждать не
берусь. Возможно. Мне от волнения и отравления монстром уже
чудится.
– Кто мне объяснит, что здесь происходит? – хриплым, глубоким
голосом произнес незнакомец. Было непонятно, к кому конкретно он
обращается, но внутренне поняла, что ответа ждут все же от
меня.
– Я… это… – замялась я. По мере того, как я медлила, атмосфера
накалялась, а терпение мужика истончалось с геометрической
прогрессией. Он вроде и не шелохнулся, но едва заметно сжал рукоять
своего меча, отчего запачканное красным острие угрожающе блеснуло.
– Ограбление! – решила я покаяться.
Говорить, что я тут мимо проходила и просто решила помочь – не
вариант. Мое желание помочь демонам в этом мире будет еще более
подозрительным, нежели желание кого-нибудь ограбить. Потому, лучше
придерживаться данной версии.
Мужчина выразительно промолчал, переваривая мое заявление, после
слегка склонил голову, посмотрев на демонят, которые, точно по
команде перебежали к старшей сестре, которая показалась возле
повозки, прячась уже за ее спиной.
– Ты собралась украсть моих демонов? – очередной вкрадчивый
вопрос, от которого у меня мурашки по телу побежали.
– Вовсе нет! – возразила я категорично, а после указала пальцем
в сторону стонущего от боли и валяющегося на земле купца, который
так и не смог уползти далеко, но пытался. Его старательность стоит
отдельно отметить, учитывая, что выходило из рук вон плохо. – Мне
нужна его одежда, – произнесла я, невольно чувствуя себя тем самым
знаменитым роботом-убийцей из фильма.
– Чего? – тут уже искренне не понял мужик и тоже посмотрел на
купца, чья нога волочилась за ним точно сломанная ветка, а правую
руку он поджимал под себя, баюкая точно маленького ребенка. – Ты
его ограбить или искалечить собралась?
– Одно другому не мешает, – пожала я плечами. – С полутрупа вещи
снимать удобнее: он не сопротивляется.
– Это называется мародёрством, – заметил недовольно мужчина.