-
Два эсминца, - с готовностью подтвердила Юлия. – Не самые
современные, но вполне готовые для боевых действий.
Скрябин протестующе поднял руку, сделав
последнюю попытку помешать, как он считал напрасному
кровопролитию.
-
Ваша светлость, я не думаю, что…
- Не
беспокойтесь, Глеб Павлович, я не собираюсь отправлять в бой лично
вас, - бесцеремонно перебил его я. – Этим займутся более
подготовленные люди.
Княжна бросила победоносный взгляд на
Советника, по ее лицу скользнула презрительная усмешка.
- И
никаких денежных компенсаций. Только кровь за кровь, - жестко
произнес я.
Советник вздрогнул, усмешка княжны стала
шире.
-
Когда выступать? – Юлия плотоядно заулыбалась. Боевой маг, стихия
боя для нее была привычной. Но пришлось ее разочаровать.
- Ты
едешь со мной. Наказанием скандинавов займутся другие. Ведь у рода
Бельских не один боевой маг?
На
секунду в глаза княжны мелькнула неуверенность.
- Я
не… - она запнулась.
- А
если другие Бельские не захотят выполнять приказ, я отсеку их от
Сейд-Озера, - любезно пояснил я, поняв с чем связана заминка. –
Либо они берут эсминцы и отправляются топить скандинавские корабли,
либо начинают готовиться остаться без силы. Мне плевать, хотят они
или не хотят подчиняться «безродному чужаку и бастарду», но если
ублюдки не захотят мстить за собственный Удел, то значит они
недостойны быть Бельскими. Я изгоню каждого, отказавшегося
выполнять приказ и плевать к каким это приведет
последствиям.
Долгую секунду Юлия стояла молча, не зная,
как реагировать на ультимативный тон, затем склонила голову в
коротком поклоне:
-
Они пойдут, ваша светлость.
Ошарашенный Скрябин наблюдал, как она отошла
с телефоном, потом посмотрел на меня, увидел тусклое серебро по
краю радужки глаз и ощутимо вздрогнул. Он явно хотел что-то
сказать, но увидев проявление Хлада передумал.
Обслуживающий персонал тем временем
заканчивал последнюю предполетную подготовку. Скоро самолет
поднимется в воздух и направиться в столицу Конфедерации.
Неизвестно что там меня ждет, но интуиция подсказывала, что по
сравнением с этим проблема скандинавских неоязычников вполне могла
пройти по разряду несущественных трудностей.