Она всхлипнула, слёзы побежали из её глаз. Закрыв лицо, она осела на дорогу.
- Он ведь тот самый, Корне. Это был он… он спас меня тогда в детстве, - она подавилась всхлипом, растёрла текущие по щекам ручейки и, дрожа, сжала пальцами подол платья. – Мне было так страшно, так страшно! Я думала, что умру в том переулке, но он… он защитил меня от них, будто я была для него самой ценной! Это был он, точно он. И пусть, что не помнит! Пусть для него это не было важным, но для меня… Пожалуйста, Корне, помоги мне. Если я хотя бы не попытаюсь…
Она подняла лицо, и я помрачнела. Вздохнув поглубже, глянула по сторонам, но на затемнённой улице грязнокровок и всевозможных заклинателей стояла тишина.
- Мы можем потерять всё, - сказала, не смотря на неё. – Можем стать никем, если он пожелает того… Вся семья, Син. Цена слишком высока, я не готова её платить. И пусть я боюсь – мне до ужаса страшно! – но разве я могу рисковать всем лишь из-за этих чувств к нему? Он, вероятно, не причинит мне непоправимого вреда, да и ты, - я заглянула в её покрасневшие глаза и закусила губу. – Ты ещё найдёшь достойного. Самого-самого. Но он… он не тот, кто должен быть с тобой. Он тебя не достоин.
Замерев на миг, она часто заморгала, задержавшиеся у глаз слёзы побежали с новой силой, сжатые на платье пальцы стали почти белыми.
- Пожалуйста… пожалуйста, не говори так. Не забирай у меня единственную мечту. Только не ты… Прошу тебя, умоляю, дай мне шанс. А если что-то пойдёт не так, если он будет зол и захочет мстить, я всё возьму на себя. Я скажу, что опоила тебя, заставила насильно, и ты не виновата, никто из семьи не виноват, кроме меня. Никто ничего не узнает. Пожалуйста… прошу тебя, сестра.
Её полные влаги глаза затягивали отчаянным желанием, болью и безграничной давящей надеждой. Надеждой на меня, на счастье всей её жизни, что я могу отобрать, не дав и шанса.
- Если я справлюсь, то и ты, Корне, сможешь получить утраченное право выбора. Банки отца – залог нашей удачи. Разве Сентьон Кельн от них откажется? Обещаю, я сделаю всё, чтобы после свободу у тебя не отобрал никто. Папа прислушается ко мне, я уверена.
Утраченное право…
Обида и злость незримой тенью пробрались под кожу.
Терпеть не могу контракты, самодовольных вампиров, Кельна и глупые имперские законы! Где справедливость? Где обещанная свобода?!