Между тем, в Англии происходили важнейшие события, инициированные Генрихом VIII и имевшие решающие значение для судьбы страны.
И. Н. Осиновский пишет:
«Весь ход исторического развития Англии толкал страну на разрыв с папством. Новое дворянство и буржуазия были кровно заинтересованы в создании более дешевой национальной церкви. Особенно крупные выгоды в случае победы Реформации в Англии сулила им предстоящая возможность захвата церковных имуществ. Под давлением этих веяний и сам Генрих VIII решился пойти на разрыв с папой, обещавший ему, будущему главе английской церкви, немалые выгоды не только политические, но и материальные: возможность конфисковать богатства церкви. Поводом для разрыва с папой явилось королевское дело о разводе. Король собирался развестись со своей первой женой Екатериной Арагонской>31, для того чтобы иметь возможность жениться на красивой фрейлине королевы – Анне Болейн. Чтобы развод считался законным, его должен был утвердить сам папа. Однако папа не хотел, да и не мог этого сделать. Король обратился за помощью к университетам Оксфорда, Кембриджа, Парижа, Орлеана, Болоньи, Падуи и другим и за деньги добился от них письменных подтверждений «законности» королевского развода».
Король настоял, а послушный парламент «проштамповал» семь законов, означавших полный разрыв Англии с Ватиканом и католицизмом.
Одним из важнейших был «Закон о престолонаследии» от 30 марта 1534 года, согласно которому принцесса Елизавета, дочь короля и Анны Болейн, признавалась истинной наследницей Короны, право наследования престола переходило к их потомству, а принцесса Мария, дочь короля от Екатерины Арагонской (1435–1536), объявлялась незаконнорожденной. Закон требовал, чтобы подданные короля под присягой признали законность такого престолонаследия.
По стране начались возмущенные выступления католиков, протестовавших против нарушения вековых традиций, и среди них были лондонские картезианцы. Когда 4 мая 1534 года комиссары короля прибыли в Чартерхаус, приор обители Джон Хоутон и ее прокуратор[30] Хамфри Миддлмор (ум. 1535), заявили им, что насельники монастыря «не вмешиваются в мирские дела» и отказались признавать «Закон о престо-лонаследовании», а затем попросили прибывших посланцев покинуть с миром монастырь. Последствия не застали себя ждать: приора и прокуратора «грубо повлекли в Лондонский Тауэр и со всей строгостью удерживали в течение всего месяца». Все это время комиссары убеждали Хоутона и Миддлмора, что новый закон совместим с установлениям католической церкви.