«Его ненавидели повсеместно, часто руководствуясь совершенно противоположными побуждениями: не было такого слоя общества, на поддержку или просто симпатию которого он мог рассчитывать. Для простого народа он был организатором кровавых преследований, душителем выступлений против новых поборов, тягот, которые обрушились на крестьян после закрытия монастырей. Для знати он был выскочкой – простолюдином, занявшим не подобающее ему место при дворе. Католики (особенно клир) не простили ему разрыва с Римом и подчинения церкви королю, расхищения церковных земель и богатств, покровительства лютеранам. А те в свою очередь обвиняли министра в преследовании новой, «истинной» веры, в снисходительном отношении к католикам. Имели свой длинный счет к Кромвелю шотландцы, ирландцы, жители Уэльса» (Е.Б. Черняк).
Итак, Государственный секретарь был сложной, противоречивой фигурой английского Ренессанса, жестким, а иногда и жестоким администратором, но при этом охотно покровительствовал людям искусства: в его доме долгое время жил знаменитый немецкий живописец Ганс Гольбейн-мл. (1497–1543), его другом был крупный поэт и дипломат Томас Уайетт-ст. (1503–1542). Деятельность Кромвеля принесла результаты, которые по достоинству были оценены много лет спустя…
Однако вернемся в 1535 год. Почему же сугубый прагматик Кромвель решил помочь Борду, и как он его «вычислил»?
Дело в том, что в то время, когда Хоутон находился в Тауэре, насельники монастыря упросили Борда написать от их имени приору письмо со словами сочувствия и поддержки. У Кромвеля было множество шпионов и осведомителей, в том числе и в главном узилище страны, и ему не составило труда заполучить это письмо и узнать, кто является его автором. Будь на месте государственного секретаря менее искушенный и более прямолинейный политик, не привыкший находить выход из разного рода сложных ситуаций и не умевший заставлять очевидных противников действовать в интересах короля, не миновать бы Борду Тайберна. Но вместо того, чтобы отправить его на мучительную казнь, Кромвель пригласил монаха-врача в свою резиденцию в Бишопс-Уолтэм[34] и предложил уже немолодому (по меркам XVI века) человеку новую и неожиданную для него работу, хотя и не связанную с медицинской деятельностью, но соответствующую его знаниям, а, возможно, и интересам. Кромвель, видимо, решил, что человек, побывавший в разных странах Европы, знающий языки, общительный и неприхотливый в быту, может оказаться полезным во внешнеполитической деятельности.