, у лорда Эйвондейла, именуемого Стюартом
>39, и у многих леди и лордов, как духовных, так и мирских. Я знаю их мысли, так как они считали меня сыном шотландца, поскольку, чтобы больше им понравиться, я представлялся им как «Карр» (так звали моего кузина). Скажу в заключение кратко: не доверяйте шотландцам, хотя используют льстивые слова, все их речи лживы. Я искренне полагаю, что у Вас в Англии, помимо десяти тысяч шотландцев, находится неисчислимо много других иностранцев, которые своими дьявольскими словами приносят большой вред королевским подданным (особенно этим отличаются шотландцы). Так, когда я ехал через нашу страну, то повстречался и завел знакомство со многими сельскими жителями, англичанами, которые говорили мне, что не любят нашего доброго Короля. Возблагодарим Иисуса за то, что некоторые из них были наказаны, и что это послужило примером для остальных. И я также молю Господа, чтобы в Вашем королевстве никогда не было чужестранцев, особенно шотландцев, поскольку я не знаю иностранцев, которые бы хорошо относились к Англии, кроме тех случаев, когда они получают какую-либо выгоду, барыши и прочее. Во всех странах христианского мира, которые я объехал, мне не довелось встретить среди жителей этих стран англичан (если не считать учащихся школяров и дельцов).
Я молю Иисуса, чтобы иностранцы в Англии больше не наносили вреда нашей стране. Если я смогу сослужить службу Англии, а особенно моему суверену, Королю, а также Вам, то, как и любой другой человек, сделаю все, что будет в моих силах (хотя подобные деяния, возможно, и будут связаны с рисками и опасностью для жизни). Мое сердце принадлежит Вам…, и я никогда не смогу в полной мере отблагодарить Вас: ибо когда я был в непосильном рабстве (thraldom), как телесном, так и духовном, Вы проявили благородство, освободив меня и очистив мою совесть. Я также благодарен Вам за великую доброту, с которой Вы приняли меня в Бишопе Уолтэме и разрешили появляться у Вас один раз в каждые четыре месяца.
Как только я окажусь дома, я решусь вновь приехать к Вам, чтобы полностью подчиниться Вашей милости и выполнять все, что Вы пожелаете. Ибо из-за моего неразумения я, возможно, написал в этом письме нечто, что Вас не удовлетворит; но – и Господь мне судья – я был искренен во всем, что касалось моего суверена Короля и Вас. Когда я содержался в рабстве в Чартерхаусе и ничего не знал о благородных поступках Короля, и когда равным образом мне ничего не было известно о Вас, то поступал так, как и другие насельники монастыря, сводя дурными словами все доброе к ничтожности. Но оказавшись на пути к свободе, я ясно осознал невежество и слепоту своих и их деяний: ибо я никогда не знал что-либо, отличное от того, что они мне внушили, и они вынудили меня обратиться с полном надежд письмом к приору лондонского Дома, когда, в ожидании казни, он содержался в Тауэре. За все это я умоляю Вашу милость извинить меня; ибо, видит Господь…, я был рад обратиться к Вам по их просьбе, но не писал ничего, что, как полагаю, было бы направлено ни против моего Князя