Армейский писарь, щеголь и повеса,
Ладонью лоб нахмуренный потер
И записал:
«По роду службы —
Слесарь,
А по последней должности —
Актер».
Не то, чтобы его вгоняли в слезы,
Но плоскостей был океан пролит.
Обшучивать подобные курьезы
Веселым людям сам господь велит.
Но мы пока оставим юмористов.
Важнее то, что он один в полку
Из всех новоприбывших металлистов
Поставлен был не в строй,
А к верстаку.
Итак, прощайте, плацы, полигоны, —
На старом месте – новая заря.
В руках напильник,
На плечах погоны…
Судьба, должно быть,
Снова в слесаря.
Мильоном дел шумит, гудит эпоха,
А выбор прост, как хинный порошок:
Или крепиться и работать плохо,
Или работать очень хорошо.
Решись попробуй…
Голова, как вата.
Кровь засыпает, чуть в виски стуча.
И то, и это было горьковато
Для человека с будущим врача.
Ему, конечно, и во сне не снилось
Быть у лихого воинства в чести.
Здесь выше прочих доблестей ценилось
Уменье на ходу изобрести.
Вполне хватает выдумки мышиной,
Где вам не могут предложить всерьез
Из двух гвоздей и пишущей машины
К семи ноль-ноль сработать…
Паровоз!
А тут —
Заданье выслушал покорно,
На бедра – фартук, в руки – молоток,
И завтра на побудке вместо горна
Все стекла в окнах расколол гудок.
Здесь емче слова звонкое железо.
Здесь нужен был
Поэт и металлист.
И приуныл
«По роду службы —
Слесарь,
А по последней должности —
Артист».