Однажды в начале лета 1854 года Эймон Галлахер проезжал мимо
перекрёстка по каким-то своим делам. Время было позднее, а погода
портилась, потому юноша остановился заночевать в гостинице.
Проснувшись ранним утром, старший Галлахер увидел из окна своей
комнаты дивную картину: туман окутывал разросшиеся деревья, а
восходящее солнце нежно золотило сонную природу, переливалось в
бриллиантах капель воды, оставшихся на листьях после ночного дождя.
Картина сия немедленно напомнила Эймону сад давно оставленной фермы
Галлахеров в Корли и глубоко запала в сердце.
Вернувшись через несколько дней в Чарльстон, старший брат встретил
младшего (тот, несмотря на нежный возраст, в то время уже устроился
служить лоцманом в чарльстонском порту, поскольку за несколько лет,
проведённых вместе с братом на каботажных шхунах, успел весьма
подробно изучить все прибрежные течения и мели) и рассказал об
увиденном саду в Кэпвелл-Кроссроудс. Оба брата тогда снимали
комнату в одном из чарльстонских трактиров (о котором мы во всех
подробностях расскажем почтенному читателю в надлежащее время) и
давно хотели обзавестись своим собственным жильём, причём,
желательно, неподалёку от Чарльстона. С одной стороны, пепел Эйре
по-прежнему стучал в сердцах молодых Галлахеров и юношам -
наследникам древней дворянской фамилии - хотелось иметь собственное
поместье. С другой, цены на недвижимость в центре Чарльстона были
весьма кусачими для только начавших вставать на ноги юных
ирландцев, а жить на окраине им не позволяла упрямая гордость
ирландской аристократии. В одно воскресное утро, отслушав мессу,
Эймон и Киран взяли коляску и поехали в Кэпвелл-Кроссроудс. Оставив
экипаж на обочине шоссе, не доезжая примерно мили до посёлка,
братья взбежали на холм. С него хорошо просматривались окрестности:
прямо по дороге сгрудились домики перекрёстка Кэпвелл, над ними
особенно была заметна красная крыша трёхэтажной гостинцы. Влево, в
сторону хорошо видимого с холма океана, уходили зелёные кущи столь
понравившегося Эймону Галлахеру сада. Веяло морским бризом. Справа
от перекрёстка тянулся вдаль, на другой холм ещё один сад, гораздо
более ухоженный. В глубине его белел двухэтажный особняк, в
котором, видно, жил некий плантатор. То тут, то там в зелени этого
сада виднелись работавшие негры. В саду же за гостиницей не было ни
души. Как уже говорилось выше, трактирщик Кэпвелл совершенно
забросил свой сад и не занимался им.