— Вы общаетесь? – и девушка даже удивилась льдинкам в своём голосе.
Наверное, кондиционер заморозил не только воздух в комнате, а и всю её саму, даже эмоции.
— С некоторых пор да. Общаемся. Мы не друзья, но и боевых действий больше не ведём. Для этого, как ты понимаешь, исчез сам повод… то есть ты.
Чуть помешкав, Варя спросила:
— Почему тогда так срочно нужно было разводиться? Неужели Мише нельзя было дождаться, пока я приеду сама? Ведь было бы более правильно развестись по-человечески, а не вот так, исподтишка, за месяц до моего возвращения.
— А это что-то изменило бы для вас? Ты бы простила его и передумала разводиться?
Димка прищурился, и взгляд его стал каким-то жёстким, колючим.
— Ты же сама просила развод… Бегала от него. Даже уехала на другой край света…
— Я уехала, чтобы понять, чего я хочу… – слёзы буквально клокотали у неё в груди, но голос по-прежнему оставался ровным и ледяным.
— Чего ты хочешь, Варя? Чего?! Ты ведь за эти почти одиннадцать месяцев даже ни разу не позвонила ему… не поинтересовалась, что с ним… как у него дела…
— Но он тоже этого не сделал!
— Ва-а-аря-я! Но ведь ты сама просила Мишку отпустить тебя. Так что ты теперь хочешь? Ты надеялась, что он будет сидеть дома у окна и высматривать тебя? Не вернулась ли ты? Окстись, девочка! Он взрослый, молодой мужчина. Ему почти двадцать шесть лет, и он вправе распоряжаться своей жизнью так, как посчитает нужным…
Как же Милославский был прав! Именно так Варя до этого и считала! Именно так! Она настолько верила в безоговорочную, огромную, просто вселенскую любовь мужа к себе, что не допускала мысли, что Миша может сам сделать этот первый шаг, выполняя её давнишнюю, практически годичной давности просьбу о разводе. Это был удар по самолюбию девушки. И не лёгкий щелбан, не обидный хлопок полотенцем или скрученной газеткой… Это был пинок. Злобный, болезненный такой пинок…
Доигралась!
«Ну и поделом мне! И чего я тогда хочу? Ведь он просто выполнил мою просьбу», – понимая, что дальнейшие расспросы никакого облегчения ей не принесут, она решила собственные терзания прекратить.
Но не задать следующий вопрос всё же не смогла:
— У Миши… сейчас есть кто-нибудь?
Милославский, продолжая держать кольцо в протянутой руке, ответил:
— Тебе принципиально это знать?
Но затем, смягчая сказанное, исправился.