Эта мера могла бы разом оживить дело церковно-приходских школ.
Для разнообразия и развлечения: сочинил стихи под заглавием: Песнь тайного советника[51]:
Я тайный советник, о, Боже!
Вчера еще слабый, хилой,
Я крепче вдруг стал и моложе,
Затих даже мой геморрой…
Отныне, не зная границы
Для воли сановной моей,
В толпе нигилистов столицы
Могу быть всех красных красней!
Могу, застрахован от казни,
Правительство громко бранить
И с сладкой улыбкой приязни
Друзей анархистов хвалить!
Отныне стоять только буду
Я грудью за царских врагов,
Но эту же грудь не забуду
Красой украшать орденов!
И будут милы и приятны
Мне беды над Русской землей;
И, сидя на должности штатной,
Ждать пенсии буду большой.
И ей обеспечен, я тайнам
Детей научу, как с умом
Быть явно советником тайным
И тайным порядка врагом.
Слышал в разговоре между военными толки по поводу нелепых слухов об арестовании будто бы за политическую виновность одного измайловского[52] офицера. В этих толках запомнил мысли, по-моему, серьезные. Один офицер говорил так: «Слух этот вздор, но он наводит на мысль: возможен ли такой факт? По-моему, трудно допустить этот факт, но зато есть другой факт, по-моему, не менее серьезный: у нас вообще в полках товарищеское единение ослабляется. Теперь мыслимо то, что 30 лет назад было немыслимо в полку: что я, офицер моего полка, не знаю, как живет и что за личность офицер того же полка, мой товарищ. Жизнь вне полка теперь сильнее, чем прежде. Например, теперь офицер без средств занимается писанием в газетах, а для этого он должен видеться с разными литераторишками, а пожалуй и в общество их попадает; или например, офицер дает уроки, чтобы жить, а где он дает и с кем сталкивается, Бог его знает!»
– Но как это устранить? – воскликнули мы разом.
– Как, очень просто: увеличением содержания офицера настолько, чтобы он не нуждался в писаниях в газетах или в уроках, а во-вторых я бы всем офицерам дал квартиры в полку; жить в полку это очень важно для объединения офицеров, особливо молодых.
Обедал сегодня с полтавским губернатором [Е. О.] Янковским. Он умный человек, бесспорно. Из его рассказов замечателен факт усмирения крестьянского мятежа приказанием сечь. После розог, влепленных барабанщиком роты первому говоруну, молодому парню, и он и вся громада крестьян разом смирились. А бунтовали они чуть ли не два года. При этом старики крестьяне просили Янковского как о милости, чтобы дозволено было сечь негодяев.