Сомневаться больше не приходилось:
это другой мир. Минска мне видать. Не зайти в свою квартиру, не
лечь на любимый диван. Меня будут искать. Оборвут телефон, а потом
кого-то пришлют. Дверь, конечно, не откроют. Заявление в милицию,
вскрытие квартиры, протокол… Розыскное дело, через год признание
умершим. Был Влад и кончился…
Накатило горе. У меня отняли
родителей и друзей. У меня нет дома и работы. Не видать мне Ирочки.
Вместо них – здоровенные тетки и их гребаный мир с «роботами»…
Я сидел так долго. Наконец, вытер
слезы. Хватить ныть! Я жив и здоров. Мог погибнуть, но уцелел.
Прекращаем пускать нюни! Я мужчина или чмо? Было хуже. Срочную
службу я начинал я в Печах[1]. С
«молодых» там тянули деньги. Я платить отказался – стыдно было
просить у родителей. Меня пробовали «воспитать». Заставляли
отжиматься в противогазе, гнобили в нарядах, потом стали бить. Я
впал в отчаяние, приходили мысли о самоубийстве. Но однажды я
сказал себе: «Хватит! Пойду под суд, но гадов урою!» Когда сержант
в очередной раз ударил меня, тополучил в ответ. Прибежал прапорщик
– и огреб следом. Меня потащили к командиру части. Тот стал
стращать судом.
– Открывайте дело! – согласился я. –
Я о многом расскажу. Как тут вымогают деньги у солдат, как их бьют
и издеваются. Кто и зачем это покрывает. Будет интересно.
– Умный, да? – разозлился
командир.
– Окончил вуз с красным диплом, –
подтвердил я.
– Пошел на! – рявкнул подполковник, и
я сделал поворот «кругом».
Меня оставили в покое, после обучения
отправили в бригаду. Там было хорошо. Я водил
Т-72[2], даже участвовал в параде в честь
Дня Независимости. Хорошо мы шли…
За спиной щелкнул замок, в дверь
вплыла тетка с подносом. Она подошла к столу и сгрузила на него
ношу. Достала смартфон.
– Ты! Кушать. Быстро!
– Благодарю! – сказал я и подвинул
поднос.
На нем стояла тарелка с кашей и
стакан с желтой жидкостью. Хлеба не было. Хорошо, ложку дали. Я
пожевал кашу. Та была пресной и безвкусной. Напиток походил на
яблочный сок – кисло-сладкий и приятный. Чай был бы лучше.
Тетка нависала над столом, отравляя
аппетит. Зля ее, ел я медленно, даже ложку облизал. Рожу тетки
перекривило.
– Еще можно?
– Нет! – сказала она и схватила
поднос. – Другой раз ходить за едой сам. Там брать, сколько
нужно.
Тетка скрылась, не забыв закрыть
дверь. Почему меня здесь не любят? Залетел в их парк? Ну, так не
нарочно. Зачем держат под замком, не сдают в местную милицию? Или
ее нет? Сомневаюсь. Государств без органов принуждения не
бывает.