– Я вижу, как вы на меня смотрите, слишком много таких мужских взглядов я ловлю на себе чуть ли не каждую ночь.
– Что ж, в наблюдательности вам не откажешь, но вы неверно интерпретируете то, что видите.
– И что же я вижу? – она скрещивает руки на груди.
«Зря защищаешься, на тебя пока никто не нападает», – думаю я, отмечая движение ее рук, а сам веду взглядом по ее ногам, останавливаюсь на обнаженном колене и выше к бедру, открывающееся под чуть задравшимся платьем.
– Только реакцию моего тела. Реакцию здорового организма на красивую женщину, но не более. Поверьте, Анна, прошу прощения, Аня, секс с вами мне не интересен. И дело здесь не только во врачебной этике.
Она удивленно поднимает бровь. Вряд ли кто-то из мужчин ей когда-нибудь говорил, что не хочет с ней секса.
– А в чем же тогда?
– Во мне самом, конечно. Мое тело может отреагировать на красивую женщину и отреагирует наверняка, но этого мало. Более того – скучно, неинтересно, банально.
Смотрю на ее грудь. Бюстгалтера на ней нет. Я не пытаюсь смотреть украдкой, чтобы она не заметила. Это выглядело бы по-идиотски. Особенно, учитывая, что она мгновенно прочитала мое, странное даже для меня, настроение.
Она не смущается под моим взглядом. Еще бы она смущалась. Она предстает обнаженной перед сотней пар глаз, чуть ли не каждую ночь. Не пытается сменить позу или закрыться, хотя бы бессознательно. Вся на виду, даже сейчас, не в клубном полумраке, а здесь на свету, когда нельзя укрыться в тенях и бликах. Аня не закрывается, не срабатывают психологические защиты, наоборот, ей интересно.
– И что вам нужно, чтобы стало интересно и небанально? – в вопросе чувствуется неподдельный интерес.
«О, да тебя зацепило, Анечка», – думаю я.
– Не думаю, что вы пришли сюда, чтобы поговорить обо мне.
– Я сюда вообще не по своей воле пришла.
Снова смотрю на ее ноги. Больше всего мне сейчас хочется, чтобы она убрала одну ногу с другой и… сбрасываю с себя это наваждение.
– И все же. Давайте лучше все-таки о вас. Тем более, как мне кажется, здесь все очевидно.
– Даже так? – я вижу, что ей неприятно это слышать. Ей, как, впрочем, и любому человеку хочется быть особой, сложной, непостижимой. Но не моя задача – поддерживать чужие маски, моя задача – их ломать.
Для себя я уже все решил. Я и не собираюсь делать ей приятно. Это будет наш первый и последний сеанс. Мне еще предстоит разобраться, что происходит во мне, и почему она производит на меня такое впечатление, что даже мой подготовленный разум выдает такие интересные коленца. Я не собираюсь терять контроль из-за девчонки.