Большой
мастер, сразу видно.
И мне,
давненько не тренировавшемуся, пришлось довольно туго. Правая рука
повисла, как плеть, и теперь больше мешала, отдавая в плечо и шею
тянущей жилы болью.
Я пытался
его схватить, прижать к полу, взять на болевой. Комик наскакивал со
всех сторон сразу, как боевой петух. Столик с подносом и яствами
давно и с грохотом опрокинули, потом с треском разлетелась в щепки
одна из скамеек. Под моей спиной треснул резной столб - или это и
была моя спина?..
И вдруг
посреди беседки явилась чёрно-белая тень в капроновых чулках.
Ростом и весом она была соразмерна напавшему на нас слуге, и вот
уже две одинаково стремительные тени закружились в смертельном
танце.
- Во
дают! - не вставая с пола, протянул Комик. - Онг Бак
отдыхает.
- Как там
Бабуин? - спросил я.
Но
здоровяк уже ворочался, вытряхивая из мокрых волос осколки
чайника.
- А ну,
ребзя, поможем бабе мужиков защищать! - и Комик, ничтоже сумняшеся,
рыбкой бросился в гущу вихря.
Заревев,
и расставив руки, словно в них была сеть, Бабуин последовал за
ним.
Я не
успел даже двинуться: вывинтившись из свалки, неведомый мастер
боевых искусств вспрыгнул на скрепляющую колонны балку - до неё
было добрых три метра - замер на миг, бросив на нас
один-единственный взгляд, и… был таков.
В центре
беседки, на останках чайного столика, замерла Настасья.
- Я вам
не враг, - сказала девушка, сдула с глаз непослушную чёлку,
поправила форменное платье и растворилась в кустах.
- У него,
случайно, хвоста не было? - потирая собственный зад, из осколков
посуды воздвигся Комик. - Скачет, как макак, - лицо его скривилось.
Но тут же просветлело лучезарной улыбкой. - Но какова Настасья-то,
а?.. Бой-баба.
- Что,
Лёх, приятно, когда твою жопу спасает женщина? - спросил, заправляя
майку в штаны, Бабуин.
- Это не
она, - вырвалось прежде, чем я успел подумать. - Таджик не хотел
нас убивать.
- Да ты
гонишь, Плакса! Посмотри вокруг, - Комик обвёл взглядом разрушенную
беседку.
- Это
было напоказ, - я попытался объяснить, подняв один из предметов. -
Если б он хотел не просто оглушить, а убить Бабуина, он бы бросил
ему в голову это.
Я показал
тяжелую сахарницу, явно - изделие ещё советской стекольной фабрики.
Так называемый «фальшивый» хрусталь. Неимоверно толстый, с
множеством острых выступов и страшно тяжелый.