В последних числах декабря в «санатории» появился зондерфюрер Штефан, в длинном кожаном плаще, подтянутый, пахнущий дорогим одеколоном.
– Собирайтесь, Доронин, вы переезжаете, – еще в дверях бросил он и плюхнулся на стул в ожидании, пока Доронин соберет вещи. – Это ваша тетрадь? Вы ведете дневник или это агентурные наблюдения? – улыбнулся лейтенант, которому доложили об увлечении подопечного сразу после негласной проверки. – О-о, стихи?!.. В таком случае, позвольте взглянуть?
– Да, конечно, герр лейтенант. Не судите строго, это лишь рифмованные размышления…
Штефан пробежал глазами по странице, удивленно вскинул брови.
– «Я верю, нас избавят от тирана… Наперекор озлобленной судьбе… И весь народ, уставший от обмана… Перечеркнет навек ВКПб…» Это и в самом деле ваши мысли или рукопись для сомневающихся в вашей лояльности рейху?
– Простите, герр лейтенант, но свою преданность фюреру я доказал, трижды побывав в логове партизан, откуда вернулся не с пустыми руками.
– О-о, да вы обидчивый! Это не лучшее качество для разведчика, – примирительно произнес Штефан. – Мне говорили, что до войны вы изучали литературу в Харькове?
– Да, герр лейтенант.
– А разве евреи не преподавали там немецкий? – пропел Штефан и остановил взгляд на Доронине.
– Я уже давал показания на этот счет, они наверняка есть в моем личном деле, герр лейтенант, – ровным голосом ответил Доронин.
– А вы уверены, что существует ваше «личное дело»?.. Ну, вы готовы? Тогда в путь!
Они ехали по заснеженным улицам Минска не больше четверти часа. Когда машина притормозила, Доронин прочел на длинном дощатом заборе, прикрывавшем красивый особняк красного цвета, «улица Шорная». Вслед за лейтенантом он прошел мимо двух верзил, охраняющих вход, поднялся по широкой лестнице и оказался в просторном вестибюле.
– Нам направо, – скомандовал Штефан и толкнул массивную дубовую дверь. Из-за массивного стола навстречу вошедшим поднялся Феликс Герлиц. На плечах – погоны полковника. Доронин остановился, вытянулся в струнку.
– Здравствуйте, мой друг! – протянул руку Герлиц. – Давно мы с вами не виделись, но, поверьте, я слежу за вашими успехами. Мне особенно приятно отметить, что это наша вторая, если мне не изменяет память, встреча… А это – ваша вторая боевая награда. За удачно проведенную операцию, которую мы условно называли «Инспектор», фюрер удостоил вас еще одной «Бронзовой медали». Хочу сказать, – продолжал Герлиц, прикрепляя медаль к кителю Доронина, – на этом мундире, который вам весьма идет, есть еще много свободного места… Фельдфебель Кравченко, я поздравляю вас с высокой наградой фюрера!