– Он не бог! Он жалкий обманщик! И то, что я до сих пор говорю, – доказывает это! Он даже не может убить меня!
Ярость клокотала у Хедина в груди, однако лёд нарастал сильнее. Новый Бог задыхался, пот заливал глаза, кисть с трудом поворачивалась, удерживая меч. Проклятье… и об этом они подумали! И этой силы хотят меня лишить! И этой надежды!.. Лёд расползался, вера угасала, каждый вздох отдавался острой болью в груди.
Что смертные, угрюмо подумал Хедин, перехватывая меч. Они всего лишь смертные, трудно винить их в том, что они так легко поддаются страху, что их так просто сбить с пути. Они же не боги.
Но потому им и нужен их бог.
– Ты не пройдёшь!!! – рыкнул он что было силы. Таким голосом мог бы гордиться сам Ракот.
Меч Изначального Пламени взлетел и рухнул, и на сей раз не промахнулся; голова змея покатилась меж изломанных пластов Междумирья: тёмно-алое лезвие рубило и рубило, исторгая алое пламя, обращая мёртвую уже голову в мешанину костей, мяса и металла.
Слова змея звучали всё глуше, пока не стихли совсем; исполинское тело замерло серой холмистой грядой, протянувшись прямо над пропастями.
И рядом с ним замер, обессиленно рухнув на одно колено, сам Познавший Тьму.
Спутанные волосы мокры от пота, ноет каждая жилка. Словно… словно чем меньше веры в него, тем в нём самом больше человеческого.
Как же вы хитры, Коры Двейны… хитры, изобретательны, находчивы; но при этом и самодовольны, и самоуверенны без меры.
Потому что сейчас он уже знал.
Три размытых лица обрели чёткость, Познавший Тьму словно бы стоял у них за плечами, когда они, посмеиваясь, плели эти чары – действительно сложные, настоящий шедевр, ничуть не уступающий ловушке Игнациуса, но даже, пожалуй, её превосходящий.
Кор Двейн. Скьёльд. Соллей. Два мага и волшебница. Люди, смертные люди, такие же, каким некогда был и мессир Архимаг… люди, просто поднявшиеся очень высоко…
Но что-то не укладывалось в эту простую и логичную картину.
Изощрённость чар?
Изобретательность, тончайшая работа с силой, до какой не могли подняться даже Безумные Боги?
Это было красиво, тонко, глубочайше продумано. Неожиданные связи живого с неживым, смелая игра на противоположностях, дерзкие нарушения баланса и равновесия – всё это выдавало не просто умелых ремесленников, даже не мастеров; тех, кто не просто стоит на плечах гигантов, но сам, без сомнения, таким гигантом является.