Сезон спустя, когда мне было восемь, брат ввалился в мою комнату, запыхавшийся и промокший под дождем. Я только что закончила расставлять на ковре у кровати куколок, которые были собраны во время прошлой Побывки на Отире (население Отира питало слабость к мелким, бесполезным вещицам). Брат повалил несколько фигурок, и я закричала, что он разрушил строй моих войск.
– Кайра, – произнес Ризек, садясь на пол рядом со мной.
Ему уже исполнилось восемнадцать, у него были длинные руки-ноги, прыщи на лбу, но сейчас он был испуган и казался гораздо младше. Я погладила Ризека по плечу.
– Что случилось?
– Слушай, отец не брал тебя с собой?.. Ничего тебе не показывал?
– Нет.
Лазмет Ноавек никогда и никуда меня не брал и по-моему, даже не замечал. Чему я нисколько не огорчалась, понимая, что в отцовском внимании ничего хорошего нет.
– Как-то это нечестно, – нервно пробормотал Риз. – Мы – его дети, и относиться к нам нужно одинаково, правда, Кайра?
– Наверное. А что стряслось-то?
Риз дотронулся до моей щеки. Спальня вместе с тяжелыми синими шторами и деревянными панелями исчезла.
– Сегодня, Ризек, – произносит отцовский голос, – ты должен отдать приказ.
Я стою перед широким окном в сумрачном помещении с каменными стенами. Рядом отец. Он почему-то стал ниже ростом: обычно я едва достаю ему до подмышки, а сейчас смотрю прямо в глаза. Мои руки с тонкими пальцами сложены на груди.
– Вы хотите… – я дышу часто и неглубоко, – чтобы я…
– Соберись, – рычит отец, хватает меня за броню и подталкивает к окну.
За окном – другая комната, в которой я вижу седого, изможденного старика с потухшими глазами. Его запястья скованы наручниками. Отец кивает, и к узнику приближаются стражники. Один из них хватает его за плечи и держит, а другой накидывает на шею веревку и завязывает узел. Старик не протестует. Любые движения слишком тяжелы для него, словно вместо крови в его жилах течет свинец.
Я начинаю дрожать.
– Этот человек – предатель, – продолжает отец. – Он строил козни против нашего рода. Распространял лживые слухи, что мы якобы крадем иностранную материальную помощь, направляемую голодающим и больным шотетам. Людей, которые плохо отзываются о нашей семье, надлежит не просто казнить. Их надо убивать очень медленно. И ты должен быть готов не только отдавать подобные приказы, но и сам приводить их в исполнение. Впрочем, такой урок тебе еще предстоит.