Омеги…
Хотел бы я себе одну из них?
Конечно! Несомненно! Думаю, что и брат тоже. Мы выросли на историях
о них. Помню, как вечерами у костра отец рассказывал дивную историю
любви своего деда с одной из них. Уверен, что и он мечтал о таких
же сильных чувствах, какие были у наших предков. Мой прадед очень
любил свою Омегу. Нашего деда родила она. Серафимой звали нашу
прабабку. Говорили, она пахла по-особенному, поэтому её и желали
другие Альфы. Её запах напоминал наших самок во время течки, только
он был особенный: слаще, приятнее, ярче, будоражащий кровь и нервы.
И он был постоянный. Наша прабабка погибла во время Первой мировой
войны. Прадед тоже не выжил без неё. Говорили, он от горя пошёл на
целый батальон врага в человеческом обличии. Дед же, их сын,
случайно подорвался на мине в Великую Отечественную. Мы хоть и
живучие долгожители, но не бессмертные. Бате нашему скоро девяносто
стукнет, а он нашёл себе очередную подстилку из соседнего клана
Дыма «Серых». Нам с братом уже за пятьдесят. Пятьдесят три, если
быть точным. По нашим меркам — уже не зелёные сопляки, но и не
умудрённые опытом самцы. Внешне выглядим, как тридцатилетние
человеческие мужчины. Отец уже как лет десять назад передал нам
правление кланом, а сам ушёл на покой, но до сих пор канифолит нам
мозги, постоянно поучая. Мы не против, в принципе. Иногда его
советы очень ценны и важны.
— Кир, Яр, не горячитесь! — вытянул
Жир свои руки вперёд, защищаясь.
— Кирилл Алексеевич и Ярослав
Алексеевич для тебя! — поправляю я его. Ещё чего! Чтобы какая-то
падаль называла меня по сокращенному имени, словно мы дружим
десятки лет. Ещё в прошлый раз он валялся у моих ног и обещал не
заниматься работорговлей. По-другому не могу назвать это его
занятие. Ярик обернулся и повёл носом, будто что-то учуял. А я стою
рядом с Жировым и, кроме его вони, не чую ни хуя.
— И-извините, Кирилл Алексеевич,
Ярослав Алексеевич! Так и быть, предложу вам кое-что взамен в
надежде разрешить нашу возникшую проблему, — чуть не скулит
Борька.
— Боже, поверить не могу, Жир.
Неужели в тебе и правда течет кровь одного из нас?! Не удивительно,
что ты не можешь обернуться! И это не из-за того, что ты
полукровка! Ты просто сраный трусливый баран! Тошно смотреть на
тебя! Изворотливый, сука, склизкий, червь! Нам не нужно ничего от
тебя! Мы предупреждали тебя, чтобы ты свернул свою лавочку и свалил
отсюда к ёбаной матери, в свою вонючую нору, где и прожил столько
лет! — не могу промолчать, но, сука, бесит этот урод, сил нет!