— Чернов! Она моя! Мо-о-оя! — орёт
где-то в лесочке Аркадьич, быстро приближаясь к нам. Чтоб его черти
драли, этого Бориску, козлина сраная! Несётся через крапиву,
которая выше его, шикает и чертыхается, весь красный, как бурак,
капельки пота стекают по широкому облысевшему лбу и вискам, под
самым носом которого над расплывшейся губой собралось целое
маленькое озерцо, пока он добежал до меня, часто перебирая своими
пухлыми коротенькими ножками, бедняжечка! Так жалко вдруг его
стало, когда увидела этого колобочка. Видимо, у меня слабость к
таким вот лузерам, которых хочется пожалеть. Одышка у него
страшная, не хватало, чтобы помер прямо здесь! Но злость от его
заявления меня всё же распирает больше, чем жалость к нему.
— Я не твоя, тупой ты придурок! —
возникаю я, резко разворачиваясь в руках Ярослава, чтобы только не
видеть противного Бориса. Медленно поднимаю взгляд. И всё! Я
пропала, твою ж мать! Моё сердце разбито вдребезги навсегда и
бесповоротно. Мой взгляд цепляется за мужчину, которому принадлежит
самый потрясающий бархатистый голос, который я запомню навеки. Он
очень статен, высок и силён. И ещё больше, чем я могла себе
представить, пока стояла к нему спиной. Метра два, не ниже!
Огромные бицепсы чуть не рвут чёрную футболку с выбитым белым
черепом, что на нём надета. Его русые короткие волосы очень
контрастируют с загорелой кожей. Виски выбриты почти под ноль, и их
украшают какие-то витиеватые чернильные рисунки, которые спускаются
к шее и ниже за ворот футболки. Тату явно большое и плавно
переходит на правую руку до самого запястья, нет, пальцев, точнее,
ногтей. На левой руке рисунка не видно. Думаю, что с этой стороны
он заканчивается где-то на уровне груди. Взглянуть бы на этот
кельтский узор или что-то очень напоминающее его, я не сильна в их
обозначениях, так как сама не имею подобного. Мне достаточно
огромного шрама на ноге, который находится на задней части бедра и
длится почти до колена. Детская травма лазания по деревьям, которая
так эпично дала мне понять, что я вовсе не обезьяна и держаться за
ветки ногами не умею.
Боже мой, что со мной? Я стою, будто
загипнотизированная, и глаз не могу отвести от этого Ярослава. Ему
около тридцати, не больше. Нос его прямо аристократический, как в
любовных романах: длинный и прямой, а кончик немного вздернут
вверх. Невероятно чувственные губы, сейчас чуть скривлённые набок
наподобие ухмылки, и волевой подбородок завершают образ этого мачо.
А я стою и чуть не плачу, чтоб его! Само совершенство! Это ж надо
уродиться таким сексуальным и привлекательным?! Скотина такая! Я аж
рот раззявила, не в силах даже что-то сказать, да и стОит ли
привлекать к себе лишнее внимание остальных собравшихся мужиков,
учитывая, как хорошо они отвлеклись на Аркадьича? А Ярик смотрит на
меня своими глубокими серыми глазами, напоминающими грозовые тучи в
небе, будто изучая в ответ. Пусть сейчас уже совсем стемнело, но он
стоит настолько близко ко мне, что я вижу в его взгляде
прорезывающие радужку желтые грозовые полосочки. Очень необычно!
Мощно. Хищно. Его рот немного приоткрывается в молчаливом
удивлении, когда его взгляд останавливается на моем лице.