- Макс, что здесь происходит? – не
понимаю я, пытаясь отпихнуть жирдяя в сторону и протиснуться к
моему козлу поближе, чтобы самой свернуть ему его петушиную
шею.
- Всё очень просто, сладенькая! Ты
подписала бумаги, что согласна перейти в собственность ко мне,
Борису Аркадьевичу, на неопределённый срок в счёт оплаты долга
твоего мужа. Ты читать-то умеешь? – неприятно хохочет он. - Там
чёрным по белому было написано. Как отплатишь его должок в полной
мере, плюс проценты, тогда верну тебя ему. Хотя, я подумаю, может,
и себе оставлю. Такие сладенькие как ты мне ещё не встречались! Кто
ты, дорогуша? Ты – редкостный экземпляр, это точно! Я смогу
выставить тебя намного дороже, чем приобрёл, а этот долбоёб тебя
профукал.
- Что-о-о-о? – уже я начинаю вопить,
впиваясь ногтями в облысевшую башку этого шарообразного вонючего
существа, делая ему небольшую, но обширную депиляцию на
макушке.
- Сука! Отъебись, тварь! – пыхтит
он, пытаясь спихнуть меня с себя. – Скрутить её! – орёт он своим
тупым амбалам, когда он всё же выворачивается из моих цепких рук и
бьёт меня. Я падаю на пол от неожиданности и боли, хватаясь за
пылающее и саднящее от удара лицо. Чувствую, что лопнула губа, а по
щекам бесконечным потоком текут слёзы. – Люблю строптивых. Я быстро
тебя перевоспитаю, сладенькая! А ты – загадочная девочка. Иметь
тебя - будет одно удовольствие! – произносит он, приглаживая
полными короткими пальцами свою обцарапанную залысину. Этот Аркадич
указывает на бумаги своим прихвостням, что так и валяются у ног
моего недомужика, и неспешным шагом выходит из помещения, снова с
трудом протискиваясь в двери кафе. Меня тут же подхватывают под
рученьки и выводят на улицу.
- Анютка, я… - кричит мой
благоверный, догоняя нас, пытаясь оправдаться передо мной.
- Пошёл ты на хер, тупой придурок! Я
думала, ты квартиру хочешь продать, а ты меня продал? Урод!
Надеюсь, ты сдохнешь, гнида! – ору я, пока меня запихивают в
машину. И никто, никто, сука, не пришёл мне на помощь! Твари!
***
У этого Бориски было две машины.
Слава Богу, он ехал в другой, и мне не пришлось вдыхать его
«приятный», «пряный» аромат, что он источал. Это единственное, что
радовало меня в данный момент.
Я решила не лезть на рожон и не
задавать лишних вопросов. У этих молчаливых амбалов всё равно
ничего не разузнать, потому что за всё это время они не обмолвились
и словом. Возможно, им всем подрезали языки за лишний пиздёжь.
Очень не хотелось, чтобы и меня ждала подобная участь, учитывая,
что мне завязали глаза каким-то платком, хорошо, что не сопливым, и
на том спасибо. Руки мне перевязывать не стали, придурки! Честно
говоря, я не жаловалась. И так было ужасно страшно! Я впервые
оказалась в подобной ситуации, и как нужно себя вести, я даже не
представляла. Решила притихнуть, пусть думают, что я от страха
отрубилась. Возможно, обо мне забудут, и я скоро вернусь домой. К
кому? Дура! Если останусь жива, сразу же разведусь! Мне уже терять
нечего! Всё плохо! Чего ж так не прёт-то, а? Пореветь что ли опять?
Не стоит! Успокаиваю себя тем, что не всё потеряно. Я справлюсь! Я
сильная!