Миссис Роудс кивнула:
– Вот и отлично. Мэтью тоже тринадцать. Садись вон туда. – Она указала на парту рядом с белокурым мальчишкой. – Давай.
Лени с такой силой вцепилась в дурацкую коробку с Винни-Пухом, что побелели пальцы.
– П-привет, – пробормотала она, проходя мимо Акселя.
Тот бросил на нее безразличный взгляд и продолжил рисовать на желтой обложке тетради нечто похожее на инопланетянина с огромными сиськами.
Лени неловко плюхнулась на стул рядом с тринадцатилетним парнишкой, покосилась на соседа и буркнула:
– Привет.
Он широко улыбнулся, показав кривые зубы.
– Ну слава богу, – парень откинул волосы с лица, – а то я боялся, что придется до конца года сидеть с Акселем. По нему же тюрьма плачет.
Лени не удержалась и хихикнула.
– Ты откуда? – спросил он.
Лени растерялась. Она никогда не знала, как отвечать на этот вопрос, поскольку он подразумевал некое незыблемое прошлое, которого в ее жизни не существовало. Не было такого места, которое она считала бы домом.
– Последняя моя школа была в Сиэтле.
– Тебе, наверно, сейчас кажется, будто ты провалилась в Мордор.
– Ты читал «Властелина колец»?
– Ага. Полный отстой, я знаю. Но это Аляска. Зимой тут темно как в жопе, а телевизора у нас нет. А я, в отличие от отца, не могу часами слушать по местному радио стариковскую болтовню.
В душе Лени шевельнулось незнакомое чувство, которого она еще не понимала.
– А я люблю Толкина, – тихо призналась она, и ее охватило странное облегчение: надо же, оказывается, как приятно говорить начистоту. В прошлой ее школе большинство любило кино и музыку, а не книги. – И Герберта.[20]
– «Дюна» клевая. «Страх убивает разум». Лучше не скажешь.
– И еще «Чужак в чужой стране».[21] Примерно так я себя и чувствую.
– Еще бы. Тут, на Последнем рубеже, всё не как у людей. В соседнем городе, к северу от нас, мэром выбрали собаку.
– Да ладно!
– Я тебе клянусь. Маламута. Большинством голосов. – Мэтью прижал руку к сердцу. – Такое и захочешь – не придумаешь.
– Я как сюда шла, видела человека, который разговаривал с гусем.
– Это Полоумный Пит с Матильдой. Они муж и жена.
Лени расхохоталась во все горло.
– Какой у тебя странный смех.
Лени почувствовала, как щеки вспыхнули от смущения. Прежде ей такого не говорили. Неужели это правда? Интересно, как же она смеется? О господи.
– Ой, прости. Сам не знаю, почему я так сказал. Вечно я что-нибудь ляпну. Я сто лет с ровесницами не общался. Честное слово. Ты красивая. Правда. Я несу чушь, да? Ты, наверно, сейчас от меня с визгом сбежишь за парту к Акселю – мол, уж лучше сидеть с этим будущим убийцей, чем с тобой. Ладно, все, затыкаюсь.