Высокая, неподвижная фигура в плаще, цвета пожухлых фиалковых лепестков. Лицо скрыто широким капюшоном, из-под которого струятся длинные белые локоны, даже белее самого чистого лунного света.
– Предсмертные судороги, – поспешно ответил другой голос, прозвучавший как скрип несмазанной калитки.
– Предсмертные? – ее голосом можно было резать камни.
– Бестолочь! – заскрежетал третий голос.
Послышался глухой щелчок, словно кто-то проверял на спелость спелую и полую внутри тыкву.
Парук впился взглядом в третью черную фигуру, которая отпихнула в сторону того, чей голос напоминал скрип, и поравнялась с той, что была смертью во плоти. Его черную одежду пересекала яркая красная полоса.
– Он всего лишь ученик, ваше величество.
От звучания этого голоса Парук задрожал мелкой дрожью.
Поднятые над головой связанные руки с каждым мигом каменели все сильнее. От кончиков пальцев и до локтей расползался холод. Бесчувствие распространялось по телу, от плеч до живота, как волна яда. Совсем скоро он перестанет чувствовать собственное тело.
– До тех пор, пока в Даероне остается хотя бы один живой солдат, ты будешь продолжать свою работу, – сказала женщина.
– Слушаюсь, ваше величество.
«Отец, я все-таки встретился с ней… – подумал Парук. – Отец, я все-таки встретился… Но я подвел тебя, подвел братьев…».
Гул в ушах заглушил большую часть слов. Королева мертвых прошлась вдоль стен, источавших зеленое сияние. Зрение снова подвело его.
– Сколько у нас снарядов? – спросила она.
– Хватит для того, чтобы дойти до залива, – ответил мертвец.
– Ты многого добился за эти годы, Ка’аз-Рат.
– Я служу Даерону.
Парука била дрожь; зазвенели цепи, на которых был подвешен к крюку Парук. Королева резко обернулась. Капюшон скользнул с головы, серебристые волосы рассыпались по плечам.
Парук еще не встречал такой завораживающей, пугающей красоты – он ожидал увидеть разлагающийся труп с отваливающейся, возможно, челюстью, с лохмотьями кожи, как у советника или кем он приходился ей. Она умерла тридцать лет назад… А выглядела фарфоровой куклой – из-за тонких черт лица, худобы и неестественно бледной кожи, которую только подчеркивал темный плащ и яркие кроваво-рубиновые глаза. Словно мертвая принцесса из хрустального гроба, которая, не дождавшись принца, сама отбросила крышку и пошла прочь по хрустальным осколкам.