Из дневника Саши Полищука
Февраль 1986.
…В крошечной комнате, на моём письменном столе – немалых размеров пишущая машинка «Эрика». Та самая, немецкая, что «берёт четыре копии». На деле – все шесть. Это если бумага тонкая. Текст на последнем листе получается блёклый, едва различимый. Не беда. Отдельные, совсем нечитаемые литеры, после обведу от руки чёрной шариковой ручкой. Страницы печатаются сотнями, тысячами. Гумилёв, Цветаева, Пастернак. Потом – складываются одна к одной в сборники стихов, рассказов, в романы.
Завтра отвезу это усатому мужику на Васильевский – он склеит их, переплетёт – чуть ли не вручную. Строгие, иссиня-чёрные переплёты. Что-то попадёт на книжную толкучку, что-то просто отдарится знакомым. В магазинах помянутых авторов не сыщешь. На чёрном рынке – пожалуйста. Полтинник за брошюру. Треть месячного инженерского жалования.
Для моей матушки вышеописанное – своего рода таинство. Самиздат – её религия и образ жизни. Форма протеста. Официально это – «изготовление и распространение антисоветской литературы, спекуляция». Две уголовные статьи в одном флаконе. И один увесистый тюремный срок.
Впрочем, теперь за «книжный бизнес» не сажают. Органам не до этого. Что-то забавное происходит. Опять оживились, подняли голову «настоящие» отказники и диссиденты.
По мне, самиздат – что-то стильное, не лишённое особого шарма, но ужасно старомодное. Есть люди, которые (за очень приличную мзду, разумеется) раздобудут чтиво покруче. Хочешь – фотоальбом безумно популярных «Duran Duran» или «The Cure», хочешь – глянцевый «Playboy» (это уже порнография, тоже статья), а хочешь – последние музыкальные новости в относительно свежем номере «Rolling Stone».
Я – музыкант. Самодеятельный, как принято говорить. Моя группа репетирует в подвале Дворца пионеров. Играем рок – три гитары и барабаны. Пока ещё не выступали. Шапочно знакомый Сергей Курёхин, игравший в «Аквариуме» и активно двигающий сейчас свою «Поп-Механику», обещал устроить прослушивание в Рок-клубе. Ждём. Шлифуем свою первую программу.