***
Они идут в Пожарку. Посмотреть, как он живёт. Красное кирпичное здание с двумя большими воротами, внутри коридоры, пахнет сапогами и дымом.
– Сначала в Ленинскую комнату, – взгляд загадочный, прячет улыбку.
Это зачем ещё?
Оказывается, у него такая работа – делать Ленинские комнаты. Одну сделает, за следующую примется. Зато не надо тушить пожары! Так и разъезжает по городу. Уже и график составлен: следующая Ленинская комната – на Проспекте.
Он и в армии делал эти комнаты, даже в пустыне. Все на строевую подготовку, а он – за плакатные перья. Два года колесил по Югу, автомат в руках не держал, только перья и кисточки.
Синеглазка рассматривает планшеты с натянутой бумагой, белой и гладкой, как крыло лебедя. На них уже всё готово: красные и чёрные заголовки написаны влёт скошенным пером. Напоминают иероглифы. Чёрное и красное – цвета пожара. Под ними – тонко, вязью, золотой орнамент. Искры огня.
В окна бьёт закатное солнце. Встало распором в проём переулка и ведёт прицельный огонь. Слепит их, предупреждает: ещё шаг – и вы убиты.
Они не смотрят друг на друга – это опасно. Зацепишься взглядом, всё приходит в движение: ноги, руки тянутся, как щупальца. Крепко хватают, не разорвать, не отлепиться.
Здесь нельзя, это военный объект. Тем более, Ленинская комната. Осквернение святыни.
– Пойдём в общежитие, там можно чаю попить.
Улыбается и беззвучно целует воздух.
Общага на втором этаже. Нужно пройти две комнаты и потом будет его. Правда, в ней четверо, но один в отпуске, а двое сейчас на пожаре. В том числе и Друг.
У окна стол, по углам койки и тумбочки.
Пока заваривается чай, садятся на его кровать и сразу начинают целоваться. Синеглазке неловко: вдруг кто зайдёт?
Нет, их же видели. Да и весь отряд сейчас на выезде: пожар второй категории.
Не бойся, Синеглазка.
У них тоже пожар. Одежда хлопьями пепла летает по комнате.
Они спасаются под одеялом. Белые простыни с треугольными штампами, холод крашеной стены, жар его тела. Очень сильный жар, просто обжигает.
И запах другой. Неизвестный ей запах, терпкий, как кровь.
– Не бойся, Синеглазка.
– Боюсь. Боюсь. Вдруг кто войдёт.
Поздно, уже не остановиться. Пламя гудит в ушах набатом. Пожар высшей категории.
– Не бойся, никто сюда…
– Нет, нет, нет… Не сейчас, только не сейчас…
Потом он курит у форточки, а Синеглазка лежит в чём-то тёплом. Неужели столько крови?! Но её нет. Где же кровь?