– Алита, – вставил Пол.
– Но можно Аля, – добавила я.
– Ты не права, Аля. Дело в том, что очевидное не всегда является истинным…
Но тут в бар вошел наш сосед и надолго отвлек Дарса Оловича разговором о предстоящей рыбалке. Какое-то время мы с Полом молча ждали, но вскоре стало понятно, что нас уже не замечают, и мы ушли – только чтобы на следующий день прийти сюда снова, в это же время. И дело было уже не только в кексах: незнакомец заинтересовал нас. Впрочем, и пугал он меня тоже по-прежнему.
Мы общались с Дарсом Оловичем чуть больше недели. На четвертый день мне казалось, что он уже ждет нас и даже радуется, когда мы подходим к нему. Каждый раз он задумчиво, размеренно, словно перебирая старые письма или фотоснимки, рассказывал о тех людях, которых он встречал в своей жизни. Он убеждал нас, что знал человека, который умел летать, и женщину, которая не старела и в шестьдесят выглядела двадцатилетней. Я рассказала ему про мальчика с ручной лисой, которого мой дедушка видел в молодости. А Дарс вдруг рассмеялся своим резким, прокуренным смехом (который, кстати, нравился Полу):
– Ручной лис! Мальчик ходит босым по лесу! Маленький мальчик! Ох, чего только не видал, а вот тут скажу: дедушка-то, наверное, ударился сильно!
История осложнялась тем, что мальчик, по дедушкиным словам, вел с ним довольно странные беседы о людях и смысле бытия, потом попросил нарисовать барашка, а в конце скрылся за деревьями и там и пропал. И заразительный смех господина Оловича не казался нам таким уж неуместным. Мы тоже смеялись, а он повторял, топя в хохоте последние слоги:
– О-хо! Барашк… барашка! Мальч… Мальчик! Барашка! О-хо-хо!
Когда мы вышли, Пол заявил, что не против отправиться в путешествие с этим человеком.
В воскресение мы застали Дарса Оловича в дурном настроении. Он настойчиво, умоляюще просил о чем-то хозяина кафе, а не получив, очевидно, желаемого, сдержанно махнул рукой, развернулся и увидел нас. Мы только вошли, Пол все еще придерживал дверь одной рукой: в другой, как всегда, были кексы. Господин Олович в одно мгновение переменился в лице, прямо расцвел и подался к нам, растопырив мозолистые руки.
– Ребятки, – заговорил он наимягчайшим тоном, – помогите мне, молю! Не будет ли у вас немного денег? Я вчера потерял все свои сбережения, и мне не на что купить мой обычный завтрак…